Матка - [4]

— Нет.

— Сам камень их производит? Откуда они возникают?

(пауза)

— Ниоткуда.

— Ну, должен же быть какой-то источник?

— А откуда мысли берутся? А люди откуда взялись? Ниоткуда.

— Хм. Хорошо, значит, вы утверждаете, что таким способностям к модификации камня, как у вас, может научиться каждый?

— Зачем?

— Да, действительно… Есть предположение, что излучение стереозеркал разрушает организм человека.

— Не думаю.

— Впрочем, единого мнения нет. Некоторые, наоборот, утверждают, что стереозеркала активизируют скрытые способности психики, появляется осознание какой-то… внутренней силы, что ли… Как вы сами относитесь к таким слухам?

— Все равно.

Порой за предельно ненавязчивыми манерами Тасманова подозревали феноменальную скромность, порой — неизреченную мудрость; недоброжелатели же отмечали, что зачастую он держался так, "словно был единственным человеком на земле".

Все, за что бы Тасманов ни брался, удавалось ему в сверхъестественном совершенстве. Его архитектурные проекты, благодаря уникальным способностям к воздействию на камень силой мысли, выполнялись им в немыслимые для традиционного строительства сроки, зачастую в одиночку, и неизменно вызывали восхищение необычным соединением диспропорциональности и цельности, грандиозным масштабом, лаконичностью и оригинальностью форм. Уникальные голографические картины казались застывшей стихией, рядом с которой даже признанные шедевры классиков живописи выглядели примитивными. Если Тасманов, по знакомству или из необъяснимой прихоти, брался за работу, которую считал мелочевкой, например скульптуру или портрет, заказчик мог быть уверен, что созданное для него произведение войдет в историю искусства. Даже просто понаблюдать за работой Тасманова считалось невероятной удачей. Однако все его произведения своим причудливым и суровым видом напоминали скорее предметы неизвестного древнего культа, чем художественное творчество.

Что касается автохтонов, мода на них действительно приобрела характер религиозной одержимости. Домыслы об их неоднозначном воздействии на реальность складывались в настоящие мифы, то устрашающие, то восторженные, и преображали не только обывательскую повседневность, но и фундаментальную науку. Измененные минералы использовались во многих конструкторских и лечебных центрах, прежде всего как проводники уникального вида энергии — хтонического тока, а также как стереографы — механизмы, способные вести запись своего рода слепков сознания, как бы приоткрывая окно в чужой внутренний мир. Незаметно изобретения отца внедрились едва ли не во все области человеческой деятельности; вокруг них вращались неформальные объединения, светские вечеринки, научные диспуты, оккультные эксперименты. Особенно ценились стереозеркала — каменные экраны, погружавшие человека в череду переживаний такой интенсивности, что возникавшее ощущение полноты и осмысленности жизни невозможно было сравнить ни с чем. От массы носителя зависела сила внушения и количество записей. В камне размером с цветочный лепесток помещался мираж весом в одно настроение, а "каменное зеркало" высотой в человеческий рост обеспечивало целую параллельную жизнь. Периодически в прессе мелькали тревожные заметки об угнетающем действии низкочастотного облучения на психику и здоровье людей, об угрозе физического вреда вплоть до прогрессирующего паралича, но пессимистичные предостережения терялись в соблазнительной волне неописуемых переживаний, воспринимавшихся, как откровение, и стереозеркала торжествовали шумную победу с оттенком болезненности и сенсации. По существу, творчество Тасманова превратилось в отдельный вид энергетической зависимости.

Отсутствие конкурентов и даже завистников объяснялось не только уникальностью таланта, но и своеобразным личным обаянием Тасманова. Все, кто его знал, отмечали парадоксальное сочетание несколько надменной замкнутости и в то же время как будто наивной восторженности, непредсказуемая перемена которых гипнотически подчиняла волю окружающих. Незабываемое впечатление в ореоле колоссального успеха, мистической силы и безупречного мастерства производила и безусловно эффектная внешность. Тасманов с детства отличался поразительной красотой: идеально правильные черты лица, на котором обыкновенно лежало задумчивое, немного мечтательное выражение, безмятежный рисунок тонких черных бровей, невинные серые глаза, прозрачные, как печальное осеннее небо, четко очерченные полные губы, матовая бледность, длинные иссиня-черные волосы, падавшие на глаза, как тень; стройная, изумительно пропорциональная фигура, скупые, точные, словно заранее выверенные движения. Из-за пронзительного взгляда неподвижных широко раскрытых глаз некоторым виделась в его облике какая-то неуравновешенность и опасность, но это подозрение полностью противоречило его неизменно, и даже неестественно, сдержанному обращению. "Он кажется в чем-то сродни камням, с которыми любит работать, — как-то заметил в интервью один из знакомых с ним художников, — та же эффектность и отчужденность. При всей вежливости его манер влияние, которое он оказывает на людей, по неумолимости напоминает камень".