Матильда - [8]

Во время антракта Великие Князья действительно остались в зале, дабы поговорить с балеринами. Николай был среди них. Матильда продолжала смотреть на него, ее не покидало чувство, что он и рад бы заговорить с ней, но не решается. В конце концов, он отошел к князю Георгию Михайловичу, и едва она уже осмелилась двинуться следом, как к ней обратился Великий Князь Владимир Александрович, и пришлось начать разговор…

Как только занавес опустился, мнимое ощущения контакта с Николаем рассеялось. Настроение испортилось. Матильда поспешила в свою уборную выглянуть в окно. Может быть, еще раз увидеть Николая. Она могла его видеть, он ее – нет, если бы только нарочно не обернулся бы и не поднял головы к окнам второго этажа. Николай разговаривал с балеринами, потом уехал в своей тройке.

Она хотела ехать домой как можно быстрее, чтобы никто не заметил ее разочарования, но это было совершенно невозможно – ее тепло и горячо поздравляли с дебютом. Потом одна из артисток, Татьяна Николаева, отвела ее в сторону и сообщила, что очень хочет познакомить Матильду с господами гусарами – Евгением Волковым и его приятелем, Алешей Воронцовым, однополчанами Николая. Пока они вдвоем шли навстречу к ожидавшим их с цветами мужчинам, Татьяна успела рассказать ей, что неофициально живет с Волковым, а еще – что Николай говорил ему, а он, в свою очередь, поведал Татьяне, что Николаю очень нравится Матильда.

Ее слова не утешили Матильду. Ей стало обидно: нормальные люди живут со своими возлюбленными, а ей что, утешаться тем, что она якобы Николаю симпатична?

Воронцов смотрел на нее горящими глазами. Все, что она запомнила о нем – это взгляд человека сильного, но человека с неким надрывом, изломом, от которого рано или поздно пойдут трещины.

В имение она вернулась уставшая и опустошенная.

«Всегда хотеть большего… я себя боюсь».

В конце июля Матильда объявила домашним, что ей совершенно необходимо съездить в Петергоф между выступлениями. Провести день со своей новоявленной подругой Марусей Пуаре. Отец пожал плечами – смысла ехать в Петергоф за два дня до очередного выступления он не видел. Не лучше ли подождать, все равно ведь она окажется там на балете. С другой стороны, отказать любимой дочери он был не в силах, к тому же у Матильды, насколько он понимал, было не так уж много подруг. Ей вполне хватало общения с сестрой. «Пусть съездит», – решил он.

В глубине души Матильда стыдилась того, что обманывает родных, тем более по такой глупой причине – ради маловероятной, «случайной» встречи с Наследником. Это шло вразрез с теми установками, которых она обычно придерживалась. И в который уже раз со времени ее первой личной встречи с Николаем возникало очередное противоречие: то, как она старалась поступать, то как привыкла жить – теперь, получалось малоосуществимым или же неприемлимым.

Весь день в гостях у Маруси они, по настоянию Матильды, гуляли на свежем воздухе. Таким образом, она надеялась случайно столкнуться с Николаем. Но ее надежды не оправдались.

В конце лета, перед самым переездом в город, в имении широко и с размахом отметили день рождения Матильды. Посмотреть на праздничный фейерверк сьехались не только гости и многочисленные друзья семьи, но и крестьяне из соседних деревень. Матильда, глубоко тронутая вниманием и заботой близких, оставалась серьезной. Ощущение праздника омрачало осознание того, что скоро Николай надолго уедет, и не сможет видеть ее на сцене: кругосветные путешествия не длятся неделю-другую.

Гуляние окончилось глубоко заполночь, и, когда отец, по своему обыкновению, задумчиво и ласково осматривал перед отходом ко сну, стоя на веранде, принадлежащие ему окрестности, именинница решила составить ему компанию и попросила рассказать ей любимую семейную легенду. Отец уверял, что это была правда. Прапрабабушка Матильды по папиной линии была-де княгиней Красинской, и она, Матильда-Мария, дочь Феликса Ивановича, урожденного Адама-Феликса Яновича Кшесинского-Нечуя, имела гипотетические права на польский престол.

Теперь эта семейная легенда приобрела для Матильды совем другой смысл: призрачную надежду, чудо – шанс на то, что она могла бы быть достойной Николая, могла бы быть с ним рядом. Так в античных трагедиях являлся бог из машины, а потом можно было бы жить долго и счастливо, до ста лет, и никогда-никогда не умирать.

– Выше нос, Мария-Матильда, маленькая Кшесинская. Лето прошло, ничего не поделать. Впереди первый сезон на императорской сцене, – сказал отец.

Его сын и обе его дочери посвятили свои жизни балетной сцене. Как и он сам.

– Мария, звонят, – крикнула Матильда горничной из своей комнаты.

– Матильда Феликсовна, там гусар. Вы одевайтесь. Они к вам пришли.

Волков явился с поручением – передать госпоже Кшесинской-младшей фотокарточку Наследника, неприменно забрав у нее при этом ее карточку тоже.

– Нет у меня карточки, – отрезала Матильда.

Фотографии у нее были, но выглядела она на них решительно не столь прелестно, чтобы вручать такое Николаю – так она полагала.

Вслух, конечно, она этого не произнесла. Она постаралась, по возможности, вообще не выдавать признаков охватившего ее волнения. Происходило что-то просто из ряда вон выходящее, совершенно при этом невероятное! Ведь наверняка… наверняка Наследник не страдает страстью к собиранию карточек решительно всех артисток!