Матёрый - [17]

Обычный еврейский барыга. Кто с таким станет считаться всерьёз? Тогда зачем этот бал-маскарад? Что за подлянку ты затеял, уважаемый Александр Сергеевич Руднев? Какой гнилой расклад готовишь, тасуя свою краплёную колоду?

Силясь разгадать этот ребус, Губерман терпеливо слушал своего наставника, и руки его были чинно сложены на столе, как у примерного ученика. Стекляшки очков не отражали ничего, кроме преданности и исполнительности.

Однако истинные мысли и чувства умел скрывать не только он один. Руднев совсем не испытывал к Губерману тех отеческих чувств, которые умело изображал тоном и взглядом. Вовремя прикупить карту, а в нужный момент — от неё избавиться — это было одним из главных правил его игры. Самой жестокой и самой азартной игры на свете. Закладываешь себя с потрохами правящей верхушке. За это тебя допускают к игорному столу площадью 203, 7 тысячи квадратных километров. На кону один из 89 субъектов Российской Федерации — Курганская область. Карты сданы. Ставки сделаны, господа.

Председатель АОЗТ «Самсон» был в этой партии даже не шестёркой, а так, случайной козявкой на игровом поле. Руднев вовсе не ценил своего головастого подручного. Оценивал — да. Этим он, собственно говоря, и занимался в настоящее время.

Если разом выдоить разбухшее акционерное общество «Самсон», набежит не так уж и много — восемь, ну десять миллионов долларов. Основные деньги в обороте, в товаре, в недвижимости, а быстро распродать империю с молотка невозможно — в ситуации, когда на сто продавцов приходится один покупатель.

Эти замороженные капиталы не дают ничего, кроме капающих процентов прибыли. К тому же юридически Руднев не имел к собственности АОЗТ «Самсон» ни малейшего отношения. Итак, от силы десяток зелёных лимонов мог собрать он на неблагодатной почве отечественного бизнеса. Этого было мало, катастрофически мало.

Высокий покровитель Руднева, заседавший на почётном месте при государственной кормушке, недавно назвал точную цену своей любви и дружбы. Всего восемь циферок: 25000000 баксов. Почти четверть тонны денег. Без этого взноса в губернаторское кресло не сядешь. Никакие демократические выборы не помогут, хотя народные голоса нынче стоили дёшево — по бутылке водки в зубы и пламенные речи в качестве тостов: пейте за моё здоровье, голосуйте за меня, всегда будете сытые и пьяные. Да только без одного-единственного вкрадчивого голоса президентского наместника весь сводный хор избирателей ни хрена не значил. Потому и стоил этот голос в миллионы раз дороже. Солист, микрофон ему в глотку по самую стойку! Паваротти, мать его так!

Всякий раз, когда гнев начинал душить Руднева, он слегка ослаблял узел галстука и водил головой из стороны в сторону, заставляя себя не кипятиться. В принципе затраты с лихвой окупались за полгода, а все остальное время Рудневу светил один лишь чистый доход. Такая игра стоила свеч. Но где взять начальный капитал для того, чтобы поставить его на кон?

Личных сбережений на иностранных счетах у Руднева в полтора раза больше, чем запросил столичный выскочка, но было бы полнейшим безрассудством рисковать своими кровными деньгами. Требуемые 25 миллионов Руднев рассчитывал найти прямо у себя под ногами, на государственной земле. На земле, которая запросто выдержит десяток особняков, продаваемых «самсоновцами» всем желающим… желающим избежать нечеловеческой боли или собачьей смерти. Занимая губернаторское кресло, Руднев запросто мог покрывать тёмные махинации фирмы.

Держа эти стратегические замыслы при себе, Руднев излагал коммерсанту тактику, поправляя, уточняя, напоминая и расставляя главные акценты. Он был, например, категорически против того, чтобы акционерное общество «Самсон» ограничилось лёгким косметическим ремонтом существующих дачных халуп, выдавая их за новостройки. Ни в коем случае!

На месте хаотичного посёлка следовало возвести новый, реальный и конкретный. Чтобы комар носа не подточил, и прокурор тоже, когда власть сменится.

— А деньги? — рассудительно спросил Губерман. — Настоящий особняк обойдётся тысяч в двести пятьдесят. Брать из предоплаты?

— Предоплату не трогать, — твёрдо ответил Руднев. — Перечислять всю, до копейки, туда, куда я скажу. А деньги на строительство помаленьку вытягивай из оборота, я разрешаю.

— Значит, все-таки строить? — Губерман помаленьку скисал, как вчерашнее молоко, оставленное на солнцепёке.

Руднев наклонил голову и веско сказал:

— Строить, Боря. Бережёного бог бережёт. На днях подгоню тебе подрядчика — очень солидная турецкая фирма, работает от первого рабочего чертежа до последнего гвоздика. Бумаги чтобы с ними были оформлены чисто, без выкрутасов. Чистота, она — залог здоровья. — Руднев усмехнулся и немного полюбовался своими отполированными ногтями, прежде чем спросить:

— Надеюсь, тебя не надо учить, как потом добавить к сумме сметы лишний нолик?

— Надеюсь, нет, — слабо улыбнулся Губерман. Он чувствовал бы себя гораздо увереннее, если бы Папа перешёл на прежний человеческий язык. Вот сейчас подмигнёт и по-свойски скажет: не ссы в компот, Боря, все будет чики-пики, я за тебя в случае чего всегда подпишусь. Так бывало раньше, но теперь Руднев вместо того, чтобы подбодрить партнёра, демонстративно взглянул на часы и отрывисто спросил: