Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации - [53]

И при всём при том эмоциональная лексика заимствуется достаточно часто и обильно. При этом воспринимается она то в очень мягком, то, напротив, в очень грубом смысле, в противоположность тому смыслу, который у неё был в языке-источнике.

Чтобы это как следует понять, необходимо разобраться в том, как вообще воспринимается чужая культура. Глядя на чужие обычаи и привычки, мы можем смотреть на них как на странные, малопонятные, а отсюда подозрительные. Но можем увидеть их как удивительные, интересные, симпатичные.

Для развлечения – несколько занимательных примеров из книги Р. Льюиса «Столкновение культур»:

Некоторые традиции столь необычны, что подражать им не стоит. Кража скота в отдельных африканских странах считается доказательством мужественности и может быть единственным способом получить достойную жену. В других регионах, страдающих засухой, люди в длительные путешествия берут с собой мыло на тот случай, если представится возможность выйти к источнику воды. Полинезийцы кусают голову умершего родственника для того, чтобы убедиться, что тот действительно скончался. […] В Малайзии запрещено показывать на кого-то или на что-то указательным пальцем, но большим пальцем это может сделать всякий. В Индонезии голова считается священной, неприкосновенной частью тела и касаться её нельзя. Так что вам придётся подавить в себе желание погладить по голове маленького ребёнка». […] В Корее хорошо воспитанные молодые люди не курят и не пьют на глазах у старших. На Тайване писать красными чернилами – немыслимое дело.

Таких примеров можно привести буквально тысячи. Но для нашей темы интересны другие случаи. Обратимся вначале к заимствованиям, воспринимаемым как очень грубые. Общеизвестно, что некоторые звуковые сочетания кажутся носителям той или иной культуры благозвучными, мягкими, а другие – режущими слух, неприятными, иногда даже неприличными и, стало быть, пригодными для оскорбления. В русской культуре к «плохим» звукам относятся, например, сочетания различных гласных с «ж», «ш», «ч» и др. В других культурах – другие звуки и сочетания.

Выше уже говорилось, что сплошь и рядом буквальный смысл инвективы большой роли не играет. Но тогда повышается роль того, как эта инвектива звучит. И если мы заимствуем чужую инвективу, то тем более важно, чтобы она звучала резко и, значит, оскорбительно. В Индонезии, бывшей голландской колонии, распространено – и даже считается очень грубым – голландское восклицание «God verdomme!», родственное по набору согласных английскому «Goddamn!», немецкому «Verdammter»(проклятый) и другие. Индонезийцам смысл этой брани совершенно неизвестен, но на их шкале звуковых комбинаций такое сочетание согласных звучит очень выразительно и производит желаемое впечатление.

Немного другой случай – когда мы очень уж не любим соседний народ, и поэтому уверены, что у них там всё хуже, чем у нас. И ругательства у них «грязнее», «поганее», а значит, звучат обиднее.

Такое отношение прямо восходит к боязни первобытного человека всего чужого просто потому, что оно чужое, не наше, а значит, опасное. Именно поэтому чужое проклятие ощущалось как более сильное и входило в состав магической формулы. Колдовство чужаков ценилось выше, чем своих собственных колдунов.

У русских более сильными колдунами считались финны, карелы, мордва и другие соседи. У кетов (енисейских остяков) леший боялся русской ругани. В случае встречи кетом лешего его надо было выругать.

У японцев достаточно собственных средств, способных вызвать сколько угодно сильное возмущение и гнев, но японец, освоивший какой-нибудь западный язык, очень охотно обращается к заимствованным инвективам. Вспомним в этой связи, что японцы долгое время жили в полной изоляции от внешнего мира и до сих пор в массе сохраняют неприязненное или хотя бы настороженное отношение к иностранцам.

Но на том же неприязненном отношении к чужой культуре может основываться и её осмеяние. Чужой язык, равно как и чужие обычаи, песни, моды и проч. могут рассматриваться как нелепые, забавные, некрасивые и тому подобное Заимствованная в таком ключе инвектива будет воспринята скорее всего как более мягкая, чем родная, даже если буквальный смысл родного и зависимого слова совпадут.

Не потому ли преподаватели иностранного языка, желая обругать ленивых студентов, часто делают это на родном языке? Брань на иностранном языке воспринимается студентами как ещё одно упражнение, а не суровый выговор.

Равным образом ряд названий табуированных понятий воспринимается много мягче в принимающем языке. Например, слово «pissoir» звучит по-немецки более прилично, чем по-французски, откуда оно заимствовано, а вульгарное английское «piss» в русском языке стало «писать», то есть превратилось во вполне приемлемое слово детского языка. Так что переводить английское «piss» лучше как «ссать» («сцать»). Английский же вежливый вариант – «to urinate» (сравним русское «мочиться»). Точно также мягкое английское «poop» (сравним русское детское «какать» из латинского «cacare») происходит из голландского слова, близкого по грубости с русским «срать».