Материк, переставший быть легендой - [99]

Хронист добавляет, что к 1802 году Моран был уже на свободе и работал в Сиднее в качестве часовщика и золотых дел мастера. Более того, надеялся в ближайшие годы стать одним из самых богатых людей в колонии. Однако, добавляет хронист, Морана продолжали «мучить угрызения совести из-за того, что его благородное намерение потерпело крах и что его патриотический порыв послужить Франции никогда не будет оценен на родине». Так выглядела история Морана с его собственных слов.

В действительности же, судя по сохранившимся документам, она была совсем иной. Настоящее имя этого человека — Фердинанд де Меран. Будучи гугенотом, бежавшим от французской революции в Ирландию, он познакомился там с гравером-ирландцем и занялся изготовлением фальшивых денег. Фальшивомонетчики были схвачены с поличным и сосланы в Австралию. Во время плавания к месту ссылки Меран по заказу одного из офицеров изготовил несколько украшений. В колонии он делал украшения для жены губернатора и поэтому был помилован.

Шли годы, менялся облик французской иммиграции в Австралии. Это были иммигранты, прежде всего связанные с торговлей шерстью, — сыновья французских промышленников, посланные в Австралию, чтобы наблюдать за закупками и транспортировкой шерсти для их фабрик. Некоторые из них навсегда остались в Австралии и полностью слились с австралийским обществом. Они придерживаются традиционных и консервативных взглядов, имеют собственный печатный орган.

Время от времени дает о себе знать консерватизм французов. Так, утверждают, что благодаря своему влиянию в Париже они добились отзыва из Сиднея одного французского генерального консула, человека талантливого, но независимого в суждениях и поступках (например, он ездил по городу на велосипеде). Французы сочли, что многие его поступки не сообразуются с достоинством представителя их матери-родины. Господину консулу ставили также в вину и то, что он посещал празднества, организовывавшиеся более бедными кругами французской иммиграции, и обходил вниманием встречи крупных промышленников.

Островок Китира, входящий в состав Греции, год от года пустеет. Главный город этого острова когда-то был местом, где жизнь била ключом. Теперь половина домов пустует, на всем острове насчитывается менее трех с половиной тысяч человек. Тем временем лишь в одном штате — Новый Южный Уэльс — тридцать восемь тысяч жителей родом с этого греческого острова.

Почтмейстер городского отделения связи говорит, что большая часть дел, которые проходят через его руки, — это выплата пенсий и переводов частных лиц из Австралии жителям города. Поэтому почтмейстер маленького греческого городка на память знает почтовые коды всего огромного Сиднея. В XX веке после британцев, ирландцев и итальянцев греки стали четвертой по численности группой иммигрантов в Австралии, хотя греческая иммиграция здесь — явление не новое.

Первыми греками, навсегда поселившимися в Австралии, были матросы-дезертиры. В середине прошлого века во время большой «золотой лихорадки» они бежали на материк, в штат Виктория. Известно имя греческого поселенца, которого считают отцом греческой колонии в Австралии. Как и многие другие его соотечественники, после двадцати лет неустанного труда он сумел отложить столько денег, что смог купить дом в Греции, в своих родных местах, чтобы скоротать там оставшиеся дни. Посиживая вечерами в кофейне, этот грек рассказывал такие чудеса о своей полной приключений жизни в Австралии, что его слушатели, близкая и дальняя родня, друзья буквально толпами срывались с родных мест и отправлялись в далекое путешествие, чтобы поселиться в Мельбурне. Они открывали кондитерские, торговали фруктами — имели свои прежние профессии. Потомки упомянутого грека по сей день играют значительную роль в греческом землячестве Мельбурна.

Жители острова Родос селились на северо-востоке Австралии и способствовали там развитию плантаций сахарного тростника. Незадолго до второй мировой войны австралийское правительство ограничило иммиграцию из Южной Европы, а позже и совсем запретило. В наши дни существует постоянный приток этих иммигрантов, а их судьбы складываются очень разнообразно. Неудивительно, что некоторые из них чувствуют себя скверно, сменив достойную бедность греческой деревни на беспросветный труд на фабриках и конверт с заработком в конце каждой недели. Социологи утверждают, что, хотя гордость не позволяет им признать свои неудачи, многие греки в порыве откровенности готовы признать, что в целом Австралия не оправдала их надежд, а остались они здесь потому, что глубоко убеждены: их детям здесь повезет больше. Греческая семья — очень сплоченная ячейка. Однако прежний внутрисемейный уклад греков распадается, подвергаясь влиянию совершенно нового уклада, господствующего в австралийском обществе, где хорошо знают, что такое развод, и где существуют суды для несовершеннолетних.

Очень много греков прибыло в колонию во время «золотой лихорадки». Греческие лесорубы участвовали в вырубке огромных эвкалиптовых лесов в восточной части страны, первыми заложили цитрусовые плантации. Это неудивительно, если вспомнить, что за плечами греческих крестьян три тысячи лет ведения сельского хозяйства при постоянной нехватке воды. Они участвовали и в осуществлении грандиозных планов обводнения земель. Многие десятки лет фермеры-греки кормили Австралию, повсюду открывали маленькие ресторанчики. В крошечных поселках в буше, если поздно вечером хотелось поесть, говорили: «Может, заглянем к греку?» Это не ушло в прошлое. И сейчас на улицах австралийских городов можно увидеть вывески на греческом языке, лавочки, открытые до поздней ночи, где продаются отличные фрукты, греческие рестораны, которые работают с десяти вечера и в которых настоящее веселье начинается далеко за полночь. Греки уже издавна покидают свою страну. В Америке, Канаде, Австралии, Западной Европе и Африке живет больше греков, чем девять с лишним миллионов, оставшихся в Греции. Аристотель Онассис, который, несомненно, стал самым знаменитым из всех эмигрантов XX века, начинал свой великий бизнес со скромного импорта табака в Южную Америку.