Материалы биографии - [7]

Проживание в городке Фельдафинг на романтическом озере Штайнберг, где когда-то утонул Людвиг Баварский, и в снежных горах Тироля в ателье у Г. Ленца, и путешествие по Швейцарии с коллекционером Ж. Файнасом, и месячное проживание в Нью-Йорке в связи с выставкой на Манхэттене (некогда уже в воображении свершившееся вместе с Дос Пасосом), а также соприкосновение с ранее неизвестными техническими материалами колористически изменили его палитру и обновили подход к графике. Она стала менее экспрессивной, но более станково-фундаментальной, более оплотненной, отличающейся от масляной живописи только материалами и размерами. Что же касается принципиальной его позиции в искусстве, то ни концепт, ни тотальная инсталляция, ни видео, ни разного рода фотографические трюки, ни политизированное искусство, ни эротические сублимации не заразили его своим пафосом, скорее, наоборот, между его сознанием и поглощающим внутрь себя тотальным пространством современного искусства возникла непереходимая граница. Поэтому всякий раз он считал для себя важным увидеть свои работы в пространстве мирового искусства. Клод Бернар и Михаил Соскин предоставляли ему эту возможность. Они устраивали персональные экспозиции Штейнберга на Чикагской, Нью-Йоркской, Кёльнской, Брюссельской и Парижских ярмарках: Decouvertes, FIAC, Art Paris. И всякий раз, при явной оппозиционности работ художника общей тенденции, стенд его не остается незамеченным.

В 1992 году выйдет в свет изданная в Швейцарии первая книга о Штейнберге «Опыт монографии», подготовленная мной к ретроспективной выставке в Третьяковской галерее. Вопреки пожеланиям Эдика, всякий раз сопротивляющегося и не участвующего в любом проекте, связанном с изучением и трактовкой его творчества. Только последнее десятилетие он станет соглашаться давать интервью, но по-прежнему будет односложно, скромно и неохотно говорить о своих работах, оставляя за зрителем право на собственное восприятие. Выставка будет знаменательной не только в судьбе Эдика, но и в судьбе музея. За ней последуют и другие выставки художников-нонконформистов. По следам экспозиции в Третьяковской галерее состоятся ретроспективы в Германии, в музее Quadrat (Josef Albers), в Nikolaj в Копенгагене, экспозиция в Иерусалиме в Доме художника.

В начале перестройки у Эдика состоялось знакомство, перешедшее в дружбу и тесное сотрудничество, с известным немецким журналистом и художественным критиком Хансом-Петером Ризе. Х. – П. Ризе сначала стал автором статей о его творчестве, а затем автором монографии и в 2000 году куратором его выставок в Германии: в музеях Leverkusen, Ludwigshafen, Ingolstadt.

Эти годы были окрашены дружбой с немецкими коллекционерами Якобом и Кендой Бар-Гера, которые много потрудились на ниве международной адаптации поколения нонконформистов, поименовав его «вторым русским авангардом» и организовав в России и в странах Европы двенадцать музейных выставок.

Короткое проживание в Кёльне и дружба с Якобом и Кендой Бар-Гера сблизили Э. Штейнберга с русским художником Владимиром Немухиным, сотрудничавшим в ту пору с ними. В Немухине Эдик нашел себе друга и в некотором роде единомышленника в искусстве. Единомышленника во взглядах на искусство найдет он и в Париже в лице бразильского художника А. – Л. Пизы, более пятидесяти лет проживающего в Париже и лично знавшего Сержа Полякова. Он и его жена Клелия – многолетний сотрудник издательства «Галлимар» – станут нашими близкими друзьями.

Довольно плотно Эдик будет общаться в Париже и с последними представителями «Ecole de Paris» – Давидом Малкиным и Фимой Ротенбергом.

Приятельские отношения Штейнберг сохранял и с кругом русских художников: А. Аккерманом, Э. Булатовым, Ю. Желтовым, О. Рабиным, М. Рогинским, В. Янкилевским. Аккерман, в отличие от старых москвичей, приехал в Париж из Израиля.

За эти годы в залах парижских музеев нам удалось познакомиться с неповторимым миром многих классиков модернизма. Некоторые из увиденных ретроспектив оказались незабываемыми: живопись Х. Сутина, А. Модильяни, Ф. Бэкона, Э. Нольде, Николя де Сталя, В. Кандинского, скульптура Пикассо и Джакометти, коллажи Курта Швиттерса и нескончаемый ряд других. Но для себя Эдик считал абсолютно беспрецедентным открытием трагическое искусство Марка Ротко.

Знаменательным оказалось сотрудничество Эдика с Иосифом Бродским, нашим давним знакомым по концу 60‐х. Свела их за несколько месяцев до смерти поэта идея Елены Кардинас сделать литографии на стихотворения И. Бродского, по его выбору. Выбора не оказалось. Иосиф специально написал новое стихотворение для этой раритетной книги, изданной А. Зилотто в 1994 году тиражом 100 экземпляров на четырех языках с двумя автографами. В связи с презентацией этой книги мы совершили двухнедельное путешествие в Италию, ибо книга печаталась в Вероне. Там же состоится и небольшая выставка гуашей. Эдик, вообще-то не любящий и не умеющий путешествовать, почувствует себя в Италии как на своей прародине. Некоторые искусствоведы отмечали родство его ранних картин с холстами Джорджо Моранди, а также особый свет его работ 70-х годов, в котором чувствовался свет флорентийского и сиенского неба.