Матери-соперницы - [12]

Шрифт
Интервал

Впредь класть.

Курицын

        А обо мне какое приказанье?

Мамон

(тихо)

Лишь заикнулся было Гусев слово
Промолвить о тебе, пугнул его
Иван Васильевич, да так пугнул
Владычным голосом, что Гусев
Свой язычок порядком прикусил.

(Отмечает рукою, кого отвесть под стражу, кого отпустить.)

Вот этих в черную избу, а баб
Поскудных хоть по шее вон отсюда.

(Обращаясь к великой княгине Елене.)

И ты, княгиня, в сонме нечестивых?..
Что господину нашему скажу
Я про тебя, ох, ох!

Великая княгиня Елена

          Скажи, что хочешь.

Суконник Золотой

(великой княгине Елене тихо)

Постигнет ли тебя напасть — вели,
И за тебя я голову сложу.

Великая княгиня Елена

(тихо)

Прочь, прочь, злодей, ты погубил меня!

(Уходит.)


Занавес опускается.

ДЕЙСТВИЕ V

КАРТИНА VI

Терем великой княгини Софьи.

Явление I

Великая княгиня Софья и Гусев.


Гусев

С вестями добрыми пришел, княгиня.

Великая княгиня Софья

Отвыкла я от них.

Гусев

         Эх! не греши.
Не радует разве тебя, что сына
Великий князь освободил из плена
Тюремного, что цепи снял с него?
Одно могу сказать: пошла ты в гору,
Остерегись же поскользнуться.

Великая княгиня Софья

Пока Димитрья с головы не спал
Венец, украденный у сына, душу
Разбитую ничем не исцелю.
Еще Алена Волошанка торжествует.

Гусев

Надейся, скоро — празднику ее
Конец. Она сама к тому ведет.
С тех пор, как внука твоего венчали
На царство, думала ль она венец
Тот закрепить на голове его?
Уроками какими и каким внушеньем
Его готовит к управленью царством?

Великая княгиня Софья

Все так, но дело сделано, и кто ж
Венец тот скинет с головы Димитрья?

Гусев

Мать.

Великая княгиня Софья

   Мать!.. Не понимаю я, как сына,
Рожденья своего, лишит она,
И добровольно, счастья. Не забудь
Чего ей стоило добыть его —
Коварства, лжи и низкой клеветы.
Не может быть!

Гусев

        Она-таки сама —
И тот, кто надевал венец в час гнева
Несправедливого, в час роковой,
С вестями добрыми пришел к тебе.
Я говорил, что это не слова
Одни, а дело.

Великая княгиня Софья

       Задал мне загадку,
Так сам и разгадай — я не смогу.

Гусев

Ушами слушай, сердцем, помышленьем.
Вчера узнал я от своих ищейных,
Что в будущую ночь должна собраться
У Схариа жида в его домишке
Вся братия, что ереси его поганой
Посвящена; и в том числе бояре,
Князь Ряполовский, Патрикеев...

Великая княгиня Софья

Все недруги мои.

Гусев

         И не любить
Тебя им есть за что. Ты завела
Порядок небывалый при дворе
И спесь бояр куда крутенько сбила
Своей владычной ручкой. Было время,
В хмелю пред очи царские являлись;
Послы от Руси при дворах чужих
В хмелю косноязычно говорили
И нас позорили своим бесчинством.

Великая княгиня Софья

Да, Ряполовский при цесарском дворе
Порядочно нас русских пристыдил.

Гусев

А воевод кормление, казны
Грабеж, неправый суд, на все
Великого ты князя навела.

Великая княгиня Софья

Забыл однако ж ты, что к этой речи
Свело тебя.

Гусев

      Да, я не все сказал.
У Схария сбираются бояре,
Суконники, попы и жены их.
А в этом сонмище что-де творится,
Так дыбом волосы встают от слов
Одних. Сперва отец, как называют
Жидка, им чтет поганое ученье,
А там уж пение, бесовски пляски,
И под конец... претит мне стыд сказать.
И вот, в пиру богопротивном этом
Великая княгиня заседает.

Великая княгиня Софья

Сама великая княгиня, мать
Димитрия, невестка наша?.. Боже!..

Гусев

Еще конец хазовый впереди.
Твоя невестка, мать Димитрия,
В суконника влюбилася. Урок же
Ей задал грозный сам учитель Схариа:
Из гроба молодого Иоанна
Призвал, и тот пугнул ее порядком,
Так, что родимец с нею приключился.

Великая княгиня Софья

(иронически)

Бедняжка!.. Может ли, однако ж, статься,
Чтобы из гроба мертвого призвал?

Гусев

Он чародей и чернокнижник, диво ль,
Что мертвецов из гроба вызывает!
А, может, православный люд морочит:
Слугу оденет в саван, так Иосиф
Пойдет и за Ивана самого.
У страха велики глаза. Лишь саван
Накинут был бы на плечах.

Великая княгиня Софья

Слуга мой верный ничего таки
Ивану Васильевичу...

Гусев

           Не говорил?
Нет, не для того послал нам Бог
Сокровище такое, чтоб сберечь в груди;
Я уголья разжег, хотя б пришлось
Мне самому обжечься. В ту же полночь,
Как верный человек, дал знать об этом,
Махнул к царю и сон его нарушил.
Он сам мне в важных случаях велел
Его будить.

Великая княгиня Софья

      Что ж он?.. скажи скорей.

Гусев

Царь гневом воспылал таким, в каком
Его я никогда не видел. Кстати,
Волоцкий Иосиф написал ему
Посланье, грозное вельми, против
Еретиков. Потребовал к себе
Царь тотчас Мамона и приказал
Ему на сборище ночное грянуть
И захватить всех недругов твоих.

Великая княгиня Софья

А с той?

Гусев

     Судьба ее решится ныне.
Потом царь о тебе стал говорить,
Да грустно так, что сердце у меня
Заныло, словно умирать собрался.
«Вот люба мой, — сказал он мне —
А слезы на глазах его дрожали, —
Семейка областей и городов
Растет вокруг меня, а я один,
Как перст: в семье своей родной, не слышу
Ни слова милой ласки, ни утехи.
Бежит меня невестка, сын ее
Мальчишка добрый, да куда недальний.
Ни дум моих, ни слов не понимает.
А было время, близ меня жена и друг,
Помощница, советница, всё, всё,

Еще от автора Иван Иванович Лажечников
Новобранец 1812 года

События «громового 1812 года» послужили переломным моментом в жизни и творчестве Лажечникова. Много позже в автобиографическом очерке «Новобранец 1812 года» (1858) Лажечников расскажет о том, какой взрыв патриотических чувств вызвало в нем известие о вступлении французов в Москву: оно заставило его бежать из дома, поступить вопреки воле родителей в армию и проделать вместе с ней победоносный путь от Москвы до Парижа.И.И.Лажечников. «Басурман. Колдун на Сухаревой башне. Очерки-воспоминания», Издательство «Советская Россия», Москва, 1989    Художник Ж.В.Варенцова  Примечания Н.Г.Ильинская Впервые напечатано: Лажечников И.И.


Басурман

И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.


Последний Новик

В историческом романе известного русского писателя И.И. Лажечникова «Последний Новик» рассказывается об одном из периодов Северной войны между Россией и Швецией – прибалтийской кампании 1701–1703 гг.


Ледяной дом

И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.


Опричник

Опричник. Трагедия в пяти действиях. (1845)(Лажечников И. И. Собрание сочинений. В 6 томах. Том 6. М.: Можайск — Терра, 1994. Текст печатается по изданию: Лажечников И. И. Полное собрание сочинений. С.-Петербург — Москва, товарищество М. О. Вольф, 1913)


Походные записки русского офицера

Иван Иванович Лажечников (1792–1869) широко известен как исторический романист. Однако он мало известен, как военный мемуарист. А ведь литературную славу ему принесло первое крупное произведение «Походные записки русского офицера 1812, 1813, 1814 и 1815 годов», которые отличаются высоким патриотическим пафосом и взглядом на Отечественную войну как на общенародное дело, а не как на «историю генералов 1812 года».Сожженная и опустевшая Москва, разрушенный Кремль, преследование русскими отступающей неприятельской армии, голодавшие и замерзавшие французы, ночные бивуаки, офицерские разговоры, картины заграничной жизни живо и ярко предстают со страниц «Походных записок».