Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон - [85]

VI, 18. Сколько областей в этих краях, столько и храмов, и изображений демонов, почитаемых неверными, среди которых вышеупомянутый город имеет верховную власть. Его приветствуют, идя на войну, его же, счастливо возвращаясь, чествуют надлежащими дарами, и, если что для умилостивления богов принести в жертву требуют жрецы, через жребий или коня, как уже сказано, все старательно изыскивается. Кровью людей и скота невыразимая ярость их смягчается.

VII, 47. 1017 г.[Богиня лютичей], изображенная на знамени, была задета камнем, брошенным одним из воинов маркграфа Германна; и тогда ее жрецы с прискорбием обратились к императору и получили 12 талантов возмещения. И когда <… > хотели перейти Мильду, то другую богиню в сопровождении 50 воинов потеряли[90].

VII, 50. 1017 г. [Славяне] почитают домашних богов и, надеясь на большую выгоду от них, им молятся. Я слышал о. некоем посохе, на верхушке которого есть рука, держащая железное кольцо; он носится пастухом того села, где это происходит, по всем домам и, при входе, так приветствуется своим носителем: «Бди, Генниль, бди!» <… > и тогда они роскошно пируют, полагая себя под его нелепой защитой.

Monumenta Germaniae Historica. Т. V. Scriptorum. T. III. Hannoverae, 1839. P. 812, 857–858.

Монах Альберих из Трех Источников. Хроника (XI в.).

77. 1003 г.[Император Генрих] подчинил себе винделиков[91], народ, пограничащий со свевами. Эти винделики почитали Фортуну; имея ее идол в знаменитейшем месте, вкладывали ему в руку рог, полный напитка, приготовленного из воды и меда <…>.

A. Frencelii. Commentarius philologico-historicus de diis Soraborum//Scriptores rerum Lusaticarum. Т.Н. Lipsiae, 1719. P. 112.

Адам Бременский. Деяния гамбургских епископов (XI в.).

II, 18. <…> Ретра, центр идолопоклонства.

Здесь выстроен большой храм для богов. Главный из них — Радигост. Идол его сделан из золота, ложе — из пурпура. В этом городе девять ворот, и со всех сторон он окружен глубоким озером. Для перехода служит деревянный мост, но путь по нему открыт только для приносящих жертвы и спрашивающих советов.

III,51.[О гибели Иоанна, епископа Мекленбургского.] <… > варвары отрубили ему руки и ноги, тело выбросили на дорогу, голову же отсекли и, воткнув на копье, принесли ее в жертву богу своему Радигосту в знак победы. Все это происходило в столице славян Ретре, в четвертые иды ноября [10. XI. 1066].[92]

Славянская хроника/ Пер. Л. В. Разумовской. М., 1963. С. 37, 77.

Послание епископа Адельгота (1108 г.).

Фанатикам же их [(славян)] как только угодно бывает предаваться пиршествам, в дикости говоря: «Голов желает наш Прилегала», то следует совершать такого рода жертвоприношения. (Прилегала, как говорят, Приап и Белфегор бесстыдный.)

Отсекая головы на своих нечестивых алтарях, держат христианские чаши, полные человеческой кровью, и завывают ужасными голосами: «Достигли мы дня радости, побежден Христос, победил Припегала победоноснейший!»

Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965. С. 41.

Эббон. Житие Отгона, епископа Бамбергского (XII в.).

II, 13 (1124 г.). Когда же капища и изображения идолов были уничтожены благочестивым Оттоном, нечестивые жрецы золотое изваяние Триглава, которое больше всего ими почиталось, унесли в глушь и отдали на сохранение некоей вдове, жившей в скромной деревне, где не было опасности, что статую найдут. Она же, подвигнутая к этому наградой, словно зеницу ока берегла нечестивое это изваяние так, что, выдолбив дупло в огромном стволе дерева, это изображение Триглава, обернутое покрывалом, спрятала там; и нельзя было никому увидеть его, не скажу уже коснуться; одно лишь небольшое отверстие, куда клали жертвоприношения, было в стволе, и никто не входил в тот дом, кроме как для совершения нечестивых жертвенных обрядов. <… >

Герман [(слуга Оттона)] в варварской шапке и одежде, после многих трудных приключений в пути придя к той вдове, заявил, будто он спасся из бездны бурного моря, воззвав к богу своему Триглаву, и потому желает принести ему надлежащую жертву за свое спасение, побужденный этим чудесным случаем пройти неведомым путем. Она сказала: «Если ты им послан, войди в дом, где бог наш заключен в выдолбленном стволе, и в небольшое отверстие положи жертву, какую желаешь. Когда же положишь, выйди, закрыв отверстие, и, если хочешь сохранить жизнь, не говори никому ни слова».

Он, бодро войдя в дом, бросил в отверстие серебряную монету, чтобы звон металла показался знаком жертвоприношения. Но затем брошенное забрал и вместо почести воздал Триглаву поношение, то есть вместо жертвы — большой плевок. Затем, внимательно приглядевшись, есть ли возможность выполнить то, зачем послан, он заметил изображение Триглава, так усердно и прочно вбитое в дерево, что никак нельзя было его ни вытащить, ни хотя бы сдвинуть с места. <…> И, пошарив глазами, увидел седло Триглава, прикрепленное рядом к стене, — оно было очень старо и почти непригодно — и тут же вышел с радостью, несчастный же этот дар снял со стены и спрятал; в первую же ночь, около полуночи, скрылся, со всей поспешностью пришел к своему господину и товарищам, доложил обо всем сделанном, седло же Триглава в доказательство своей верности представил.