Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон - [79]

.

Шестой — Коляда, которому праздник прескверный был 24 декабря. Сему бесу в память простой народ сходится в навечерие Рождества Христова, а поют песни некие, в них же если о Рождестве Христовом поминают, то Коляду беса величают.

Но имели больше богов, т. е. Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла, Мокоша, иные же колодцам, озерам, рощам жертвы приносили. Из этих же богов некоему богу в жертву людей топили, ему же и доныне в некоторых сторонах безумные память творят: в день пресветлого Воскресения Христова, молодые, собравшись и играя, бросают человека в воду, и бывает иногда <…>, что бросаемые в воду или о дерево, или о камень в воде разбиваются и умирают, или утопают; по иным же сторонам <… > только водой обливают.

Гальковский Н. Указ. соч. С. 295–301.

И. Гизель. Синопсис (1674).

[Текст тот же, что в Густынской летописи, но с некоторыми оригинальными деталями. О Перуне: ] ноги железные. В руках же держал камень наподобие молнии пылающей, рубинами и карбункулами украшенный. [О Позвизде: ] называли его богом воздуха, ветра и непогоды. [О Ладо: ] Этот же соблазн от древнейших идолослужителей произошел, которые неких богов Леля и Полеля почитали. <…> И ныне по неким странам пением «Лелюм-Полелюм» возглашают также и мать Лелеву и Полелеву Ладо, распевая: «Ладо, Ладо!» [О Коляде: ]на тех же своих законопротивных сборищах и некоего Тура-сатану <…> вспоминают.

Гальковский Н. Указ. соч. С. 295–299.

Поучение в понедельник Святого Духа (XVII в.).

Но еще такая слепота <… > среди препростых людей есть, которые бога плодов земных Дида, и бога изготовления орудий всякого дела речного Лада, как тогда эллины, почитали, разжигали огни, скакали, плеща руками, и пели: «Дидо-Ладо!», и, принося всякие вещи из посуды и одежды, <…> в огонь бросали, и так, когда разгорался огонь, через него скакали. Есть и такие, что думают, будто есть бог скотов и всяких животных, и того почитают. Его же называют Колядою, ему же вечером празднуют, а днем работают. И такие есть, что бога водного называют, и того хвалят и почитают, дабы от волн морских сохранил, и его именуют Лоло, и сего ради в память его водой поливаются.

Гальковский Н. Указ. соч. С. 302.

Исповедь каждого чина по десятисловию (XVIII в.).

Первая заповедь. Не обливался ли водою в Великий четверг или на Светлой неделе не купал ли кого? Так же в навечерие Рождества Иоанна Предтечи и в день Петра и Павла не купался ли? Если кто в вышеупомянутые дни водою обливается, тот <…> идолу Купалу жертву приносит. <…> Иные же воспевают Коляду или же Ладу, и «Лелю-Лелю», видя для себя в том великое добро и веселье. Иные же на русалиях плещат [руками] и, ударяя о стол, повторяют, воспевают: «Ладу, Лада!»…

Гальковский Н. Указ. соч. С. 303–304.

Румянцевский сборник (XVIII в.).

<… > Бабы каши варят на собрание рожаницам.

Гальковский Н. Указ. соч. С. 94.

Анания Федоров. Суздальский летописец (1754).

Обыватели в граде Суздале <…> имели богов языческих и, кроме них, Яруна, Пиная, Облупу, Купала, для которых места были в городе особенные, их богомерзские были мольбища или капища.

Соколов М. Старорусские солнечные боги. Симбирск, 1887. С. 27.

Сказание о построении города Ярославля (XVIII в.).

И было селение, называемое Медвежий угол, в нем же обитатели — люди поганой веры, язычники злые. <…> Идол, которому поклонялись они, был Волос, т. е. скотский бог. И этот Волос <„..> стоял среди долины, называемой Волосовой, откуда и скот по обычаю на пастбища выгоняли. Этому <…> идолу и кереметь[70] поставлена была, и волхв дан, а он неугасимый огонь для Волоса поддерживал и жертвоприношения ему воскурял. Когда приходил первый выгон скота на пастбища, волхв закалывал для него тельца и телку, в обычное же время из диких зверей жертвы сжигал, а в некоторые очень тяжелые дни — и из людей. Этот волхв <… > по дыму воскурения жертвенного понимал все тайное и говорил слова случавшимся там людям как слова этого Волоса. Когда же огонь у Волоса угасал, то волхва в тот же день и час отрешали от керемети, и по жребию избирали иного, и этот закалывал волхва и, разведя огонь, сжигал в нем труп его как жертву, единственно способную возвеселить этого грозного бога.

<…> И люди эти клятвой у Волоса обещали князю жить в согласии и оброки ему давать, но только не хотели креститься. <…> [Князь прибыл с воинами и духовенством.] Но когда вошел в это селение, люди его выпустили из клетки некоего лютого зверя и псов, чтобы разорвали князя и тех, кто с ним. [Ярослав убил зверя секирой.] При засухе язычники молили слезно своего Волоса, чтобы низвел дождь на землю. <…> На месте, где некогда стоял Волос, тут и дудки, и гусли, и пение, раздававшееся много раз, и плясание некое было видимо. Скот же, когда на этом месте ходил, необычной худобе и недугу подвергался. <…> Говорили, что вся эта напасть была гневом Волоса, что он превратился в злого духа, дабы сокрушить людей, как сокрушили его и кереметь. [Сооружение церкви Власия на месте святилища.]

Воронин Н. Медвежий культ в Верхнем Поволжье XI в.// Краеведческие записки (Ярославль). 1962. Вып. 4. С. 90–93.

Легенда о Перыни