Матадор - [13]

Через десять минут на остановке автобуса я увидел, как Эрика, словно молодая козочка, бежит в мою сторону. Постой, крикнула она, я не обернулся и вошел в отходивший уже автобус, она все равно не успеет. Я заплатил за проезд и сел рядом с водителем, в следующую секунду она плюхнулась на соседнее сиденье. Заплати ему, сказала она. Кому? Кондуктору. Я встал, купил ей билет, вернулся на свое место. На ней была свободная футболка в каких-то розовых цветочках, под которой угадывалась маленькая грудь. Я понял, что нижнего белья на ней нет. Я чувствовал ее запах, ее дыхание, видел ее длинные пальцы, форму ногтей, ее бедра; мне стало неловко. Эрике всего пятнадцать лет, и она уже вдова, я не хочу, чтобы у нас с ней что-нибудь было. Кледир была создана для меня, Эрика нет. Мы проехали мимо магазина стройматериалов. Мимо гипермаркета. Мимо магазина бытовой техники. Мимо цирка. Ты любишь цирк? Люблю, ответил я. А я не люблю, мне скучно в цирке, клоунов я всегда терпеть не могла, даже когда была маленькая, там как-то все по-дурацки, ненавижу цирк, я кино люблю, больше всего мне нравится сидеть в темном зале и представлять, что то, что происходит на экране, на самом деле происходит со мной. Суэл тоже любил кино. У него был друг, который работал кассиром в кинотеатре «Копан», мы пересмотрели там кучу фильмов на халяву.

Я испытал приступ ненависти к Суэлу за то, что этот черномазый тоже любил кино, за то, что у него был друг кассир, за то, что он водил Эрику в «Копан», этот олень безрогий, таскавший автомагнитолы! А куда мы едем? Я сказал, что у меня есть дело и предпочел бы поехать один. Эта улица похожа на проспект Бразилии; ты был в Рио-де-Жанейро? Нет, ответил я, разговаривать мне не хотелось. Там классно. Посмотри мне в глаза. Я не стал смотреть. Когда в Рио идет дождь, море становится такого же цвета, как мои глаза, честно. Я по-прежнему не смотрел на нее. Потом я достал купюру в пять реалов, отдал Эрике и вышел из автобуса.

Бандитский квартал Крузейру ду Сул находился недалеко от аэропорта. На машине туда никто не ездил, поскольку единственная дорога вся была в рытвинах и ухабах, это был своего рода танкодром. Лучше всего было идти по пешеходной улице, пересекавшей шоссе Трабальядорес. Так я и сделал. Я продирался сквозь трущобы, пестревшие вывесками «Продается», похоже, все хотели слинять отсюда подальше.

Меня не отпускало странное чувство, будто кто-то идет за мной, я обернулся, ну так и есть – Эрика. Я не смогу доехать обратно, сказала она. Я совсем не знаю этот району где мы? Было приятно осознавать, что Эрика пошла за мной, однако я прорычал что-то нечленораздельное и скрючил рожу, как будто разозлился. Мы продолжали идти, я впереди, она сзади; посмотри-ка, сказала она, «пошив адежды». «Одежда» пишется через «о», а не через «а», засмеялась Эрика; дура она все-таки. Я зашел в хибару, сколоченную из старых железных листов, попросил позвать Негана, сказал, что и двоюродный брат Робинсона. В оружии я не разбирался. Неган стал сыпать названиями: ружье AR 15, автомат НК, калибр 9 миллиметров, винчестер, помповое самозарядное ружье, винтовка Ругер, времен войны во Вьетнаме, бьет наповал. Показал мне еще какую-то красивую штуковину, это – моя гордость, в муху попадешь из нее. Берешь? Я хочу что-нибудь самое заурядное, как у всех. Он показал мне пистолет Таурус 38. Эрика попросила дать ей подержать и направила дуло в мою сторону. Он заряжен? спросила она. Мы с Неганом засмеялись. Она нажала на курок, целясь мне в голову. Я расплатился, и мы ушли.

В автобусе Эрика спросила меня, что я почувствовал, когда держал в руках пистолет. Ничего не почувствовал, огрызнулся я. Это была ложь, я почувствовал волнение, какую-то странную дрожь, не люблю оружия. Держать в руках оружие – все равно что надеть на ноги сапоги, заявила она. Или корону на голову. Сразу все меняется. А тебе что, уже доводилось примерять корону? поинтересовался я. Нет. Мы засмеялись. А потом она сказала совершенно серьезно, что сжимая в руке пистолет, ты чувствуешь себя точно так же, как если у тебя на ногах сапоги, а на голове корона.

Автобус сломался, когда мы уже были недалеко от дома, на Седьмой улице. Мы вышли, и ей захотелось прогуляться. Пошли пешком. А зачем ты купил пистолет? Магазины, фотография три на четыре за пять минут. Чтобы защищаться. Агентство недвижимости «Тигр». А что, тебя кто-то хочет убить? Да, соврал я. Эрика захотела клубничное мороженое. Продавец разрешал пробовать, она перепробовала, по-моему, все, сказала, что красное самое вкусное, и попросила меня купить. Я купил еще и синее. Потом она увидела какую-то матерчатую обувь, это тапочки, купи мне, пожалуйста. У меня еще оставались деньги, я купил. Эрика обожала всякое барахло, она была довольна, и я вместе с ней, хорошо было идти вот так, рядом.

Когда мы подошли к перекрестку, я взял ее за руку. Маленькая, мягкая ладошка; она выдернула свою руку, я не в лесу выросла, я умею переходить дорогу, заявила она.

На следующий день я отправился в зоомагазин. У меня был план: дождаться конца рабочего дня, а когда Эзекиел выйдет, пойти за ним следом и убить его. Я обязательно хотел выстрелить ему в спину, он спокойно идет по улице, вдруг пиф-паф, и он уже никуда не идет. В магазине Эзекиела не оказалось, и это меня озадачило. Я вошел, продавца не было на месте, я принялся рассматривать синих цыплят, что за маразм красить бедных зверушек. Я слушаю вас. Эзекиел появился неожиданно, не знаю откуда, наверное, вошел с улицы. Вы что-то хотели? Он был очень обходителен со мной, хороший парень этот Эзекиел. Покажите тукана, сказал я. Мы не торгуем туканами, это запрещено. Понятно, спасибо. Я зашел в закусочную на углу и просидел там весь день, изучая ситуацию. Торгует кроликами. Мне нужно было устроиться на какую-нибудь работу. Я подумал, что после того, как я убью Эзекиела, им понадобится продавец.