Мать Зимы - [25]

Странным образом Руди ощутил нечто похожее на магию.

«Магия?!»

Старый дуик опять двинулся прочь на четырех лапах и замер близ деревьев.

Там он обернулся, глядя на Руди словно до бы в ожидании.

Осторожно, приготовившись к любым неожиданностям, молодой маг двинулся вперед. Там, где дуик задержался у талой воды, Руди также опустился на колени, то и дело косясь в сторону деревьев, — и заглянул в лужицу.

В ней он обнаружил бледные грибоподобные очертания габугу... Словно в магическом кристалле.

«Господь, покровитель байкеров!..»

Облака над головой закрыли луну, но колдовское зрение позволяло Руди ясно видеть все вокруг, и в магическом зеркале, сотворенном из обычной лужи, он проследил за тем, как габугу скрываются среди деревьев, направляясь к устью реки Арроу. Судя по всему, они преследовали кого-то и напрочь позабыли о своей прежней добыче.

Какое-то движение на краю леса привлекло его внимание, и Руди развернулся рывком, готовый к бою. Второй дуик присоединился к первому, — самка с младенцем, которого она прижимала к животу и вторым, чуть постарше, цеплявшимся за шею. Оба дуика, поглядев на него, отбежали за деревья, а затем опять обернулись в ожидании. Руди чувствовал, как вновь творит свою магию старший дуик, — и он явно желал, чтобы человек последовал за ним в лес.

Глава пятая

— Джил? — мягкий и ненавязчивый голос доносился откуда-то из тьмы в недрах ее разума; мысли обретали форму в глубинах бездонного колодца, пытаясь уйти от пугающих объятий мрака. Джил с трудом сумела кивнуть, давая понять Ингольду, что слышит его, но не может говорить.

Отчасти она еще сознавала, где находится, видела вокруг себя полуразрушенные каменные стены старой конюшни, — от самого дома остались лишь обугленные, заросшие зеленью руины, — над головой нависали растрескавшиеся ясли. Дым костра, разведенного Ингольдом, ел глаза; вдалеке Джил слышала волчий вой, а также негромкое всхрапывание мула.

Но все эти образы доходили до нее словно сквозь толщу воды, а сама она медленно тонула, погружаясь все глубже и глубже в темную пугающую бездну. Заклятья Ингольда сопровождали ее, но Джил страшилась взглянуть в глаза собственным снам.

Его магия была подобна теплу очага, она согревала и придавала сил.

— Что ты видишь, Джилли? — спрашивал ее маг. — Что ты видишь?

* * *

Озеро, на берегу которого она стояла, было подобно глубокому котлу. Джил ощущала, как от неподвижных вод веет холодом и серой: водоем почти идеально круглой формы был окружен иззубренной стеной застывшей лавы. Пар обтекал красновато-черные базальтовые глыбы, растекаясь близ берега по зарослям мха и лишайников пурпурным, золотым и ярко-красным, а высоко над головой виднелся второй вулкан, с вершиной, увенчанной ледяной короной. Каким-то образом Джил сознавала, что и весь мир вокруг за пределами этих скал отныне затянут льдом.

Что-то коснулось ее ноги. Еще одна пузырчатая, похожая на резиновую шапку тварь, наподобие той, которую отыскал Вот. Они ползали повсюду на берегу, причмокивая своими похожими на язвы ртами.

Другие твари, подобные небольшим скорпионам, с передними конечностями, но без задних и с загнутыми кверху хвостами, плавали в дымящихся водах. Единственным звуком было завывание ветра в скалах.

— Что ты видишь, Джил?

Она не могла ответить.

В скальной стене второго вулкана виднелось нечто похожее на вход, — туннель, ведущий в ледяное сердце горы. Джил чувствовала дыхание холода на лице, когда оборачивалась в ту сторону и сознавала, что у этого древнего гигантского вулкана ледяная сердцевина. Пройдя по туннелям внутрь, она оказалась в пещере и увидела статую из черного базальта: мужчина, сидящий в кресле и удерживавший за ошейник собаку. Бородатое лицо хранило выражение глубочайшей печали, а глаза казались слепыми, — скульптор не дал ему зрачков.

Изваяние словно парило в облаке белого, стелющегося по земле тумана, появившегося из ниоткуда и вскоре поднявшегося Джил до колен. Она знала наверняка, что в этом мире льда и молчания никогда еще не ступала нога человека.

Откуда-то из невообразимого далека до нее донесся голос Ингольда, но она не могла понять, о чем он спрашивает ее.

В любом случае Джил не сумела бы ответить. Она больше не помнила, кто она такая, зачем пришла сюда и чего ищет. Холодный дым курился из расселины в скалах на верхней площадке каменной лестницы и чувствовался влажный, сладковатый запах. Джил двинулась в ту сторону, словно влекомая некогда слышанной мелодией, состоявшей из неразборчивых звуков и шепотков. Они твердили ее имя. Но откуда им знать ее имя?

Оказавшись на вершине лестницы, она взглянула на свои руки, затем обнажила кинжал и полоснула клинком по ладони, — даже во сне ее пронзила боль, но с этим ничего нельзя было поделать.

Голоса в сознании послышались яснее, и Джил подумала: моя кровь знает мое имя, а они — часть того яда, что проник в мою кровь.

Они твердили ей, что это Ингольд причинил ей боль, но даже во сне Джил знала, что это неправда. Все дальше продвигалась она по расселине в недрах льда, и все сильнее становилось давление в груди и гнетущее ощущение тревоги.

Кровь падала каплями на лед, горячая струйка стекала по замерзшим пальцам. Когда Джил оглянулась через плечо, ей показалось, что у входа в расселину она видит Ингольда, но он не способен перейти порог. Ингольда она видела таким, каким он был на самом деле — окутанным ореолом магического света, дерзким, рыжеволосым принцем, который невольно стал причиной великой войны. Ее возлюбленный, ее друг, ее вторая половинка. Он протянул к Джил руку, но не смог подойти ближе, а она больше не слышала его голос.