Мать ветров: рассказы - [61]

— Что с нами будет? — с тревогой спросил Северный Ветер.

— Мы все умрем! Все четыре брата! — раздался чей то голос.

Все невольно обернулись назад и увидели четвертого сына, Западного Ветра. Он стоял на пороге, одетый в великолепно сшитый костюм, и, приподняв шляпу, вежливо приветствовал нас.

Западный Ветер был самым молодым и самым красивым из братьев. В его улыбке было много очарования, глаза озорно поблескивали, ноги не стояли на месте. Напевая новую модную песенку и приплясывая в такт ей, он подошел к столу и, вынув из кармана брюк серебряную фляжку, приложился к ней губами. Потом достал из кармана надушенный платок и вытер им губы.

— Все умрем! — сказал он серьезно. — Люди всех убьют в этой войне, а потом погибнут и сами!

— Что ты говоришь, сынок? — испуганно воскликнула мать. — Ну и вечер сегодня выдался! Все мои сыновья приносят весть о смерти!

— Видишь ли, — сказал Западный Ветер, — там, откуда я сейчас прилетел, день и ночь строятся крепости, возводятся укрепления, роются окопы. Каждый день открываются новые военные заводы, выпускающие самолеты, орудия, бомбы, ядовитые газы. Как видно, люди собираются взлететь на воздух от одного огромного взрыва. Поэтому, братишки, давайте выпьем перед смертью и попляшем в свое удовольствие! — И Западный Ветер вторично приложился к своей фляжке.

— Кто же останется жить, если умрем мы, братья ветры? — сказал Восточный Ветер. — Мы разбрасываем семена на полях, мы разносим ароматы цветов, мы сажаем лес на горах, а в засушливые земли приносим дождь. Мы смягчаем трескучий мороз и освежаем знойные пустыни своим дыханием. Мы — весна, мы — небо, мы — закваска хлеба, мы — виноградное вино! Если юноша поет под окнами своей возлюбленной, мы доносим до ее ушей эту песню, поэтому мы — песня, и радуга тоже мы! Мы нужны человеку не меньше, чем рыбе вода. Поэтому если человек отравит нас ядовитым газом, как же он сам сможет жить?

Все четыре брата посмотрели на меня.

— Что скажешь ты, человек? — спросила Мать ветров. — Скажи, как помочь горю, ведь иначе мы все умрем!

Западный Ветер, немного захмелев, снова запел.

— Сейчас же прекрати это безобразие! — крикнула мать, погрозив ему пальцем. — Иначе я посажу тебя в мешок!

— Больше не буду! — согласился Западный Ветер.

Теперь все пятеро смотрели на меня. Я от смущения заерзал на своем стуле. Молчать дальше было нельзя, и я сказал, что толком и сам ничего не знаю, но слышал от стариков, что где то между небом и землей есть рай и в этом раю растет дерево знания. Это то самое дерево, с которого Адам съел яблоко и был изгнан из рая.

— Да, да, — оживился Северный Ветер. — Я знаю, ты говоришь о саде Рамы[44]. Каждые сто лет я являюсь туда с докладом. Как раз завтра я опять лечу туда.

Тогда я стал просить ветер, чтобы он взял меня с собой. Я стал говорить, что, возможно, на этом дереве я найду ответ на их вопрос и узнаю, что нужно сделать для того, чтобы предотвратить войну.

— Не собираешься ли ты съесть запретный плод с этого дерева? — сказал Северный Ветер, неодобрительно глядя на меня.

— Ты только донеси меня туда, — сказал я. — А все остальное я сделаю сам.

Северный Ветер вопросительно посмотрел на мать.

— Возьми его, — сказала она, кивнув сыну головой. — Ведь дело идет и о его жизни.

На следующее утро Северный Ветер посадил меня к себе на плечо и мы полетели над морями, пустынями, горами и лесами. Мы летели на большой высоте, и под ногами то и дело мелькали зеленые поля, тонкие серебристые полоски рек, голубело море.

— А что, — спросил я Ветра, — сад Рамы находится на небе?

— Нет, под землей, — ответил он. — Но об этом мало кто знает из людей. Вход в него сторожит птица. Одно из ее крыльев — крыло жизни, другое — крыло смерти. У ворот, ведущих в сад Рамы, две створки. Одна из них — день, другая — ночь. Одна половина арки над воротами сделана изо льда, другая — из солнца. Это удивительные ворота: когда человек выходит из них, ему кажется, что он только что вырвался из пасти смерти и идет по направлению к жизни.

— Я хочу увидеть дерево знания, — сказал я.

— Это дерево, — сказал Ветер, — ничем не примечательно на первый взгляд. Ствол его очень толстый и весь покрыт острыми шипами. На нем нет ни одной ветки, ни одного сучка, и поэтому человеку, решившему взобраться на него, приходится надеяться только на свое мужество, желание и настойчивость. На самой вершине дерева есть одна ветка, а на ней листочек, один единственный листочек. Так выглядит запретное дерево знания.

— Отнеси меня туда! Отнеси поскорей! — взмолился я.

— Мы уже почти прилетели, — сказал Северный Ветер и нырнул в облака.

На меня пахнуло дивным ароматом цветов, вокруг зазвучали органы. Одуряющий аромат алоэ и амбры притупил все мои чувства, и я закрыл глаза. А когда через несколько минут я открыл их, то увидел, что стою в саду Рамы. У всех цветов сада Рамы были глаза, и эти цветы, порхая, словно бабочки, перелетали со стебелька на стебелек. А все животные висели на ветвях, словно плоды. Там было и павлинье дерево, на ветвях которого вместо листьев висели павлиньи крылья. Там было и соловьиное дерево, все плоды которого пели, как соловьи. Было и обезьянье дерево, все ветви которого походили на обезьян и прыгали по стволу с места на место. Я протянул руку, желая коснуться одной из веток, но она тут же перебралась выше. Каждый запах в саду Рамы имел свой цвет. По саду, словно тени, скользили красавицы феи, и, несмотря на то, что все они были одеты, как земные женщины, тела их просвечивали насквозь. Самая красивая из них, по видимому, королева фей, подошла ко мне и сказала: