Увидев причину, Арчибальд начал подозревать, что где-то когда-то перешел дорогу как минимум полубогу, а то и какому-нибудь влиятельному богу. Не могло ему, Темному князю, так не везти просто так! Маленькие обормоты внезапно оказались
универсальными магами! Не стихийниками, чью стихию можно спокойно перекрыть без вреда для здоровья, нет, магия стала (или была?) их неотъемлемой частью, она бурлила в их крови, и они, давая ей выход, пугали слуг призраками.
Арчибальд выругался, грязно, сочно, перемежая троллий, вампирий и гоблинский языки.
— Не выражайтесь при детях, — приказала «невестушка».
— Они все равно ничего не поняли, — мрачно огрызнулся Арчибальд.
Я устал от лунной сказки,
Я устал не видеть дня.
Мне нужны земные ласки,
Пламя алого огня.
Я иду к разгулам будней,
К шумам буйных площадей,
К ярким полымям полудней,
К пестроте живых людей…
Максимилиан Волошин. «Таиах»
— Сходи к друидам, — посоветовал Асмортус, когда вся эта суматоха наконец-то улеглась и они вдвоем засели с горячим чаем в кабинете Арчибальда, — они точно скажут, кто и за что тебя проклял.
Арчибальд недовольно поморщился: в силу друидов он не особо верил. Они, может, и видели что-то типа нитей Судьбы, но при этом каждый раз нагоняли столько тумана… Никогда не желали объяснить увиденное четко и ясно.
— Ты слышал? — устало пожаловался он. — «Вот влюбитесь, и все, что я пожелала, само исчезнет». В кого, спрашивается, я должен влюбиться, если она — моя невеста?!
— В нее? — предположил Асмотрус. — Что? Что ты меня глазами прожигаешь? Симпатичная девка. Ее приодеть и накрасить, можно с ней на людях появляться.
— Вот и появляйся, — Арчибальд недовольно передернул плечами.
Перспектива влюбиться в невесту его не вдохновляла. Крикливая, наглая, чересчур болтливая, да ее и растрепанная — не женщина, а сплошные недостатки.
— Тогда влюбись, разлюби, женись, — ухмыльнулся Асмортус.
— Ты вроде хотел ее соблазнить? — ворчливо поинтересовался Арчибальд. — Уже все? Передумал?
— С твоим кольцом на пальце? Я похож на самоубийцу?
Арчибальд фыркнул, повертел в руках деревянный, инкрустированный драгоценными камнями кубок, из которого пил чай. «Позер», — обычно ворчала мать, уверяя, что кубки предназначены совсем для других напитков. Арчибальду было плевать. Он считал, что вещами нужно пользоваться, а не хранить их до лучших дней, а потому наливал чай туда, куда хотел.
— Ладно, пусть не соблазнить. Что там нужно каждой матери? Чтобы дети в безопасности были?
Асмортус откинулся на спинку кресла, оббитого красным бархатом, и расхохотался.
— Пытаешься сделать из меня няньку? Ты уверен, что это детей надо охранять, а не всех окружающих от них?
Нет, Арчибальд ни в чем не был уверен. И меньше всего — в необходимости жениться на нахалке, перевернувшей его жизнь с ног на голову.
— Аркадий уверяет, что не чувствовал в них «универсалов», когда вел их в комнату тем вечером. А ужу вампиров чутье на магию, сам знаешь, отличное.
— Хочешь сказать, что «универсалами» они стали, переночевав в замке? Чушь. Такого не может быть.
Арчибальд и сам понимал, что не может, но другого объяснения у него не находилось.
Лена уселась на постель в выделенной им с детьми комнате, устало зевнула, прикрыв рот рукой. Ей хотелось спать, есть, отдыхать. Именно в такой последовательности. Солнце на небе стояло еще не особо высоко, а значит, до вечера оставалась куча времени, устала же она так, будто весь день провела на ногах, ни разу не присев. Лена старалась не думать о том, как восприняли ее исчезновение коллеги, начальство, а главное, родители. О них Лена вообще не допускала ни единой мысли, боясь, что сорвется в банальную, неконтролируемую истерику и тем самым напугает детей.
Живот издал призывную трель. Лена вздохнула, вызвала служанку. Нужно обедать. Сначала они втроем поедят, потом она пойдет искать «женишка». Им надо было серьезно поговорить.
— Фу, каша, — недовольно скривилась Даша, едва расторопные служанки расставили на столе то ли поздний завтрак, то ли ранний обед, — мам, я не хочу кашу!
— Не ешь, — равнодушно пожала плечами измотанная случившимся Лена, взяв в руку ложку и примериваясь к густой желтой каше, судя по вкусу, тыквенной, — тогда у тебя не останется сил ни исследовать замок, ни создавать призраков. Будешь лежать в кровати, а Миша станет развлекаться один.
Через несколько минут у обоих детей остались чистые тарелки. Было съедено все: и каша, и сыр, и несколько кусочков вареного мяса.
Удовлетворенно улыбнувшись про себя, Лена вызвала служанку и попросила ее отвести их с детьми к Темному князю.
Отец-военный души не чаял в Лене, но при этом воспитывал ее в строгости, иногда, под настроение, даже учил каким-то армейским привычкам. И вот сейчас, следуя вместе с двойняшками за высокой плотной служанкой, одетой в коричневую форму с белым накрахмаленным передником и таким же чепцом, Лена поймала себя на мысли, что не идет, а марширует. Как солдат на плацу. Дурной знак: «Когда Ленка марширует, жди истерики или скандала», — любил говорить отец. Лена заставила себя не думать о нем, упрямо сжала зубы и пообещала себе, что князю точно не поздоровится.
