Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество - [37]
В отличие от мыслителей"Нового Града", К. Мочульский пишет не о созидании Нового Града (под которым Г. Федотов и другие понимали новое социально–политическое устроение мира), а о созидании"стен Небесного Иерусалима"перед лицом страшного Суда. Недаром редакция журнала сочла необходимым сопроводить его статью замечанием:"Новый Град"стоит на прежней почве земной действительности. Град, в создании которого мы хотим принять посильное участие, это земной человеческий город, который мы не смешиваем с обетованным Небесным Иерусалимом"[122]. По мнению редакции, хотя строительство Нового Града и должно вдохновляться"идеальным образом небесного Иерусалима","смешение двух планов было бы роковым". Такая оговорка не случайна,"новоградцев"постоянно критиковали за желание построить"Царствие Божие на земле". В частности, в том же номере приводятся слова поэта Г. Адамовича, упрекавшего их в том, что"они хотят строить реально во времени и истории, на земле"то, что может быть лишь за пределами истории[123]. На упрек Адамовича,"новоградцы"отвечали, что они вовсе не строят Небесного Иерусалима, который и в самом деле лишь за пределами этого мира, их задачи гораздо скромнее.
Но в том‑то и дело, что К. Мочульского и, как мы покажем, мать Марию, вдохновляла именно эсхатологическая реальность. Редакция не поняла, что К. Мочульский говорит о созидании Церкви! Именно о ней, конечно, писал и Апостол Павел. Созидание Церкви есть создание Нового Иерусалима, а значит, образование"Православного Дела"К. Мочульский воспринимал как церковное строительство, а не как зачаток будущего христианско–демократического или христианско–социалистического устроения объединенного мира.
Есть все основания полагать, что мать Мария, всю свою монашескую жизнь отстаивавшая"огненную", эсхатологическую суть христианства, – принцип свободы и любви, – понимала существо своей деятельности практически так же, как и К. Мочульский. Оба хотели не больше и не меньше, чем созидания Царствия Божия на земле, жизни по евангельским заповедям, то есть созидания Церкви. Верно, конечно, что мать Мария чаяла, чтобы эта Церковь повела за собой все человечество, ибо"Церковь призвана быть Одигитрией, водительницей человеческого рода"[124], но речь всегда шла о строительстве Церкви, а не о"христианском социализме". Это видно и по стихам сборника 1937 г., содержащего стихотворение"Мне кажется, что мир еще в лесах", мать Мария вместе с рисунком, на котором, изображено строительство храма, поместила на первой странице такие стихи:
Растут медлительные купола…
Неименуемый, недешний, Некто,
Ты нам открыт лишь чрез Твои дела,
Открыт нам, как великий Архитектор.
На нерадивых ты подъемлешь бич,
Бросаешь их из жизни в сумрак ночи.
Возьми меня, я только Твой кирпич,
Строй из меня, непостижимый Зодчий. (118)
Обратим внимание на то, как преобразилось"мессианство"матери Марии. Из социальной утопии оно стало понятием церковным. Отказавшись от встречавшейся еще у Ф. Достоевского идеи"христианского социализма", которую мы находим в ее"мессианских"статьях предмонашеского периода, мать Мария сосредотачивается на"мессианстве"истинном – жизни по евангельским заповедям. Как она писала:"Мессианство определяет собой… момент воплощения божественного начала в тварном мире"[125], это воплощение божественного начала в мире и было для нее жизнью по заповедям.
Из статей матери Марии исчезло понятие русской мессианской идеи, вызвавшее столько нареканий у"новоградцев"за подразумеваемый в нем русский национализм, но ведь это понятие встречалось в ее до–монашеских статьях практически в том же контексте, в каком"новоградцы"говорили о своем Новом Граде. Вот что писала Е. Скобцова в 1931 г.:"По силе и жажде воплощения русская идея есть воистину – идея мессианская. И в осуществлении своем она должна воплотить третий Рим, являющийся подлинным и неискаженным символом
