Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество - [38]
Более того, если мы рассмотрим идеологию православных монархистов и сравним ее с идеологией"утвержденцев"и"новоградцев", то во всех случаях речь идет о том, что на земле (или в России) должно быть устроение, являющеесяобразом Небесного Царства (или Града). Само понимание этого"образа"в разных течениях было разным. С точки зрения церковной традиции, ближе всего к истине были сторонники православной империи, ссылавшиеся на византийских богословов, которые видели в империи образНебесного Иерусалима, но ведь этой империи больше не существовало, и потому предлагалось либо вернуться к ней, либо чем‑то заменить. Совершенно по–другому выглядит"мессианство"у К. Мочульского и матери Марии: они говорят не о государстве, а о Церкви, и речь у них идет не о"символе"Небесного Иерусалима, а о самом реальном Боговоплощении, которое должно осуществляться в христианской жизни. Чтобы понять, что такой вывод означал на практике, необходимо сказать о пути, проделанном матерью Марией в монашестве.
Уже в статье"К Делу"(1932) мать Мария возвращала"новоградцам"их упрек в мечтательности и бездействии:"Очень боюсь, что история, выслушав декларативную часть новоградских заданий, сейчас говорит им:"Отлично, будьте любезны прислать ко мне вашего архитектора, чтобы я могла ознакомиться со сметой этих новых предполагаемых построек, с точным планом улиц, площадей и домов Нового Града, – до этого у меня нет оснований для окончательного суждения о пригодности ваших принципов"[128].
Когда мать Мария писала эту статью, она сама уже многое передумала о том, как должно проходить ее монашеское служение. С одной стороны, вскоре после пострига на организационном собрании Союза русских безработных Парижа (9 апреля 1932 г.) мать Марию избрали в его правление, и она снова столкнулась с нуждой и бедами русских эмигрантов. С другой стороны, летом 1932 г. по заданию РСХД мать Мария участвовала во встречах с молодежью в Прибалтике и Финляндии. Она посетила ряд старых монастырей, в частности, Пюхтицкий женский Успенский монастырь и женский Свято–Троицкий монастырь в Риге, где ей даже успели сшить рясу, взамен рясы беглого монаха, которую она носила после пострига,"возвращая ее Церкви"[129]. Есть несколько причин, почему мать Мария не осталась в этих монастырях. Во–первых, она находилась в церковном послушании у митр. Евлогия, который надеялся, что она станет основательницей женского монашества во Франции. Во–вторых, как отмечает сама мать Мария,"в Прибалтике бесконечно затруднены постриги не местных подданных"[130]. Кроме того, и это, видимо, – главное, матери Марии не был близок тот тип монашеской жизни, который она нашла в этих монастырях.
Ее спор с"традиционным"типом монашества хорошо известен и достаточно подробно описан о. Сергием Гаккелем, но все же, нам кажется, он не совсем точно передал его суть, поскольку не рассматривал последовательное развитие ее взглядов и вырвал ее полемику из исторического контекста. Спор был не столько против"традиционного монашества", сколько против монашества, которое было распространено в России до революции и остатки которого мать Мария увидела в Прибалтике. О кризисе этого монашества и даже его умирании писала не только мать Мария, намного более жестко об этом писал, например, свт. Игнатий Брянчанинов, хотя он в своей критике делал упор на отсутствии в монастырях"внутреннего делания", внутренней духовной жизни, на подмене внутреннего благочестия внешним[131]. Мы помним и крайне отрицательный отзыв о состоянии русских монастырей К. П. Победоносцева.
Что касается матери Марии, то, говоря о критерии жизненности монашества и задачах, которые перед ним стоят, она в статье"К Делу"заявила:"Речь не может идти о том, чтобы у нас вообще было монашество. Этого недостаточно: наше монашество должно поставить перед собой задачу занять такое же организующее место в нашей жизни, какое ему принадлежало в отдаленные времена"[132]. Речь, таким образом, шла не об отказе от традиции, а о возвращении к тому положению вещей, какое было, например, при преподобных Феодосии Печерском или Сергии Радонежском, когда монахи"не только предавались созерцанию и молитвам, (но) сеяли, ловили рыбу, учили детей, колонизовали окраины, а монастыри были религиозными, культурными и экономическими центрами". Такова была первоначальная установка матери Марии.
Говоря философски, ею была поставлена задача создания монастыря, который бы воплощал собой образ целостного бытия, синтезировал все виды деятельности, от религиозной до культурной и хозяйственной. Монастырь должен стать примером, центром притяжения и светочем для мира, в первую очередь, для православных верующих, а потом – и для всех остальных. Таков был ее проект, ее понимание того, как возможно созидание Нового Града. Строительство это должно было начинаться с Церкви, а в Церкви – с нового (точнее, возобновленного) типа монашеской жизни.
