Мат красному королю - [52]

— По лестнице, — приказал Струве.

Мелоди двинулась вперед, Струве за ней. Бишоп стоял в дверях, глядя им вслед.

Музыка умолкла. Мануэло провел по лбу большим шелковым платком и белозубо улыбнулся людям на танцплощадке.

Бишоп глядел на балкон. Плечи Струве еще были видны, но идущая впереди вниз по лестнице Мелоди уже скрылась из вида.

За спиной Бишопа раздался голос Фрисни:

— Хьюго, что происходит?

Бишоп не обернулся.

— Струве ведет ее под дулом пистолета, — сказал он через плечо. — Он убьет ее, если кто-нибудь помешает ему беспрепятственно уйти. И я уверен, он сдержит обещание, поэтому до сих пор не предпринимал никаких действий. Но, конечно, это твоя забота.

— Ладно, — сказал Фрисни. — Я сделаю все как надо.

Бишоп кивнул и стал спускаться по лестнице. Фрисни посмотрел ему вслед и вернулся в зал. У самой двери стояли Поллинджер и сержант.

— Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы все шло как обычно, — сказал Фрисни. — Но пока никому не разрешается выходить отсюда.

Поллинджер выдавил из себя улыбку.

— Прекрасно, — ответил он. — Прекрасно. Можете рассчитывать на меня.

Поллинджер направился к эстраде, чтобы предупредить Мануэло. Голова его лихорадочно работала. Полиция пока не добралась до тайных комнат. Еще оставалась возможность выкрутиться. Против него, Поллинджера, у них ничего нет. И если, занятые Струве, они не вернутся к тайным апартаментам, может удастся все скрыть.

Разговаривая с Мануэло, Поллинджер воспроизводил в уме помещения «Беггарс-Руст». Заведение стояло сейчас как на вулкане. Либо оно выдержит, либо рухнет. Закончив разговор с руководителем оркестра, Поллинджер повернулся лицом к залу и не увидел ни одного полицейского. Все они ушли к подъездной аллее. Если официанты и горничные успеют убрать все, пока они не вернулись, то он охотно проведет полицию по закулисным помещениям, расскажет, сколько денег уходит на содержание заведения, и как тут хорошо. Предложит выпить. И, может быть, все обойдется.

Поллинджер торопливо пошел к узкой зеленой двери.

Лишь слабый свет из окон падал на тропинки, поляны и деревья в саду. Луны не было, и только звезды сопротивлялись полной темноте ночи.

Бишоп стоял у края подъездной аллеи между декоративным прудом и крылом здания. Он наблюдал за Струве, который медленно приближался к двухместному «диланжу». Это была машина Мелоди. Впереди Струве все так же шла женщина.

Она ступала легко, голова опущена, будто она глубоко задумалась.

За «диланжем» стоял автомобиль Бишопа, а перед ним «ситроен» — машина Софи. У самых ворот — большой черный «БМВ». Рядом с ним сбоку — «форд», неподалеку — еще один.

Гравий хрустел под ботинками Струве. Мелоди шла бесшумно, только золотые вечерние туфли вспыхивали при движении. Возле черного «БМВ» и двух «фордов» стояли полицейские и смотрели на идущих. Их было девять, все в штатском. Они стояли, заложив руки за спину, и не двигались, только смотрели.

Ночь была тихой. Из дальнего крыла здания едва доносилась музыка Мануэло — вот и все звуки, если не считать скрипящих под ногами Струве камешков. Мелоди уже остановилась возле своей машины. Струве стоял за ней, все так же прижимая пистолет к ее спине. Женщина чуть повернула голову, чтобы посмотреть на Фрисни, который шел с другой стороны, от веранды дома. Лицо ее в тусклом ночном свете было бледно, глаза блестели.

В тихом воздухе громко прозвучал голос инспектора:

— Вы зашли слишком далеко, Струве, пора остановиться. Вам лучше поберечь себя от лишних неприятностей.

Струве медленно повернул голову, окидывая взглядом другую сторону подъездной аллеи, террасу и очертания припаркованных машин. Фрисни остановился ярдах в пяти от «диланжа». Странная сцена, будто все они собрались здесь в ожидании, когда заработают кинокамеры, вспыхнет свет и режиссер даст команду начинать.

Бишопу было жаль Фрисни. Он оказался в унизительном положении. Струве командовал парадом, а полицейские были вынуждены стоять и глядеть, как он уходит. Попробовать его остановить — значит подвергнуть опасности жизнь Мелоди. Они не могли пойти на это.

Больше чем когда-либо Струве понимал, что власть сейчас в его руках, и голос его выдавал ощущение этой власти. Он посмотрел на Фрисни и сказал:

— Слушайте, что я скажу.

Холодная волна прошла по спине Мелоди. Нервы у нее были натянуты, как струны, с тех пор, как Струве пригласил ее танцевать. Она почти желала, чтобы раздался выстрел и все это кончилось.

— Мы уезжаем.

Ее тошнило от звука его голоса: этот приподнятый тон, ощущение победы… Если один из двенадцати человек прыгнет на него, попытается схватить, даже если ударит сзади и размозжит башку, у него останется одна пятая доля секунды на то, чтобы шевельнуть пальцем. Жизнь ее висела на волоске.

Струве бросил взгляд за спину Фрисни, потом снова обратился к нему:

— Пусть ваши люди встанут у той стены.

— Все это лишь вопрос времени, — проговорил Фрисни.

— Ладно, пусть это вопрос времени. Но мне так больше нравится. Скажите своим людям.

Фрисни обратился к Мелоди:

— Мисс Карр, мы сделаем для вас все, что сможем. Я прошу вас помогать нам и выполнять то, что велит этот человек.

Глухим, механическим голосом Мелоди ответила: