Мастерская отца - [37]
Витя с Димчиком тоже свой «чай» разбавили, а остальные — так допили.
Посидели еще, покурили. Котя вдруг — на часы:
— Однако! Лавка уже открывается… Как ты, Валентин, насчет портвейна?
Картошкин-старший очень воодушевился:
— При моем инвалидном положении в самую пору организовать закусочку. Думаю, что и девушки мне помогут, а?
В пятницу, в четыре часа пополудни Орлов выключил токарный станок. Жесткой металлической щеткой смел блестящие фиолетовые стружки с поддона на жестяной совок, закрыл свои особенные резцы и запасной инструмент в стальной ящик и повез на трехколесной тележке-этажерке сработанные за смену соединительные муфты к мастеру. Леонид Исакич долго и придирчиво изучал работу Орлова, измерял штангенциркулем детали, смотрел на свет: нет ли внутри изделия царапин или раковин? — и, так и не обнаружив изъяна, покачал головой, как бы не одобряя Орлова:
— Эх, Коля-Коля…
— Что Коля? — с вызовом спросил Орлов. — Уже двадцать пять лет — Коля!
— Больно просто ты живешь, парень, вот что! — Леонид Исакич нахмурился так, что его густые, росшие клочками брови, шевельнулись. — Одну только работу и знаешь… Жизнь-то вокруг тебя какая, а? Нельзя так. Н-да.
Осенью мастера выбрали в партбюро, и он поставил жизненной целью весь цех вовлечь в общественную работу. И почти всех вовлек. Орлов оказался самым упорным. И хотя в цехе у Леонида Исакича было достаточно общественников — человек двадцать, личность Орлова приобрела для него какую-то выпуклую значимость. Если все открыто шли в общественники, то этот сопротивлялся упорно и даже возводил каждый раз некую идейную преграду. Получалось, что марксист Леонид Исакич каждый раз покорялся беспартийному Орлову, и от этой мысли Леонид Исакич пугался и потел, и с новой силой атаковывал Колю.
— Да, — сказал Орлов, — жизнь вокруг такая, как вы и говорите. Ну и что? Что я-то еще должен с д е л а т ь?
— Неужели у тебя, Орлов, нет дела, которое бы занимало тебя сильнее работы?
— Не потопаешь — не полопаешь! — в который раз уже за последнюю неделю срезал мастера Орлов. — Замучил ты меня, Леонид Исакич, своими нападками. Не хочу я в народные контролеры, и в агитаторы — тоже. Твои контролеры в первый же день друг дружку переловили и теперь от безделья маются… — Он передохнул, подумал: — В свободное время, Леонид Исакич, я предпочитаю пивко попить, с народом пообщаться, книжку в общаге почитать.
— Вот-вот, пиво! — уцепился мастер, словно и ждал. — Сначала пиво, потом водка, потом прогулы. Покатишься по наклонной, не остановить.
— Кому быть повешенным — тот не утонет.
— Ты мне этот фатализм брось! — строго сказал мастер, вместе с Орловым перекладывая выточенные муфты на отдельный стеллаж, где они считались как бы принятыми отэка, потому что отдельной такой службы на ремзаводе не было, а весь технический контроль вел мастер или бригадир. — Не к лицу эта мистика современному молодому человеку…
Орлов поморщился и ничего не ответил.
— Слушай, Коля! — звучно и задушевно сказал Леонид Исакич, налегая на «о». — Ты меня подводишь по общественной линии. Ты же в цехе маяк, твой портрет у нашей центральной конторы висит… Нехорошо, Коля! Я бы для тебя и личное клеймо похлопотал у руководства. Ну, ведь тебе можно доверять, можно?
— Подь ты! — усмехнулся Орлов. — Маяк!.. Я возле конторы не хожу, мало ли кого вы там вывесили! — соврал он на всякий случай. — Мне там далеко, может, и портрета никакого нету, а?
— Есть-есть! — поспешно заверил мастер. — Так уж ты меня не подводи, Коля. Давай я тебя запишу в наставники?
— Это еще над кем? — на всякий случай спросил Орлов.
— Да тут, да вот… — заюлил мастер.
Короче, суть дела была в том, что пришел к Леониду Исакичу участковый: рабочая среда — верное средство перевоспитания — и надо помочь человеку. А поскольку Леонид Исакич в некотором роде лицо официальное, то он обязан это сделать — дать наставника, который будет следить за человеком, поможет ему воздерживаться от дурных поступков, которые нарушают баланс общественного спокойствия… В общежитии райпо опять вот окна побили, а у него, Леонида Исакича, прошлой осенью яблоки обтрясли, нехорошо, неспокойно, одним словом, жить.
— Но, ведь, окна-то в общежитии побила замужняя баба, — раздумчиво возразил Орлов.
Но, как выяснилось, дело не в том, что окна побили. Несовершеннолетний, о котором просит участковый, много времени у Орлова не отнимет: надо будет прийти, провести беседу о нравственности и с достоинством удалиться, а потом как-нибудь еще его проведать, чтобы тот помнил за собой ответственность…
— Да кто ж это такой? — в нетерпении воскликнул Орлов. — Сколько слов ты уже зря сказал!
Назвал Леонид Исакич и фамилию.
— Ничего не надо! — со значением проговорил Орлов. — Я эту семью прекрасно знаю… Да и что я за наставник такой, насколько я его старше?
— Понимаешь, Коля, мне н а д о! — проникновенно зарокотал Леонид Исакич, напирая на слово «надо».
— Тебе надо — ты и будь! — весело отозвался Орлов и махнул рукой. — Будь здоров!
Он вышел за проходную, где было тихо, уютно, зелено. И мысли, с которыми он шагал по заводской территории, отлетели напрочь. Редкое ощущение своей положительной свободы от тех дел, которыми была заставлена его пятидневная трудовая неделя, приятно щемило душу.
УДК 82-3 ББК 84.Р7 П 58 Валерий Попов. Излишняя виртуозность. — СПб. Союз писателей Санкт-Петербурга, 2012. — 472 с. ISBN 978-5-4311-0033-8 Издание осуществлено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, текст © Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга Валерий Попов — признанный мастер петербургской прозы. Ему подвластны самые разные жанры — от трагедии до гротеска. В этой его книге собраны именно комические, гротескные вещи.
УДК 882-3 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 П58 Предисловие Дмитрия Быкова Дизайн Аиды Сидоренко В оформлении книги использована картина Тарифа Басырова «Полдень I» (из серии «Обитаемые пейзажи»), а также фотопортрет работы Юрия Бабкина Попов В.Г. Сон, похожий на жизнь: повести и рассказы / Валерий Попов; [предисл. Д.Л.Быкова]. — М.: ПРОЗАиК, 2010. — 512 с. ISBN 978-5-91631-059-7 В повестях и рассказах известного петербургского прозаика Валерия Попова фантасмагория и реальность, глубокомыслие и беспечность, радость и страдание, улыбка и грусть мирно уживаются друг с другом, как соседи по лестничной площадке.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.
Р2 П 58 Для младшего школьного возраста Попов В. Г. Что посеешь...: Повесть / Вступит. ст. Г. Антоновой; Рис. А. Андреева. — Л.: Дет. лит., 1985. — 141 с., ил. Сколько загадок хранит в себе древняя наука о хлебопашестве! Этой чрезвычайно интересной теме посвящена новая повесть В. Попова. О научных открытиях, о яркой, незаурядной судьбе учёного — героя повести рассказывает книга. © Издательство «Детская литература», 1986 г.
ББК 84Р7 Б 88 Художник Ю.Боровицкий Оформление А.Катцов Анатолий Николаевич БУЗУЛУКСКИЙ Время сержанта Николаева: повести, рассказы. — СПб.: Изд-во «Белл», 1994. — 224 с. «Время сержанта Николаева» — книга молодого петербургского автора А. Бузулукского. Название символическое, в чем легко убедиться. В центре повестей и рассказов, представленных в сборнике, — наше Время, со всеми закономерными странностями, плавное и порывистое, мучительное и смешное. ISBN 5-85474-022-2 © А.Бузулукский, 1994. © Ю.Боровицкий, А.Катцов (оформление), 1994.
Карл Штерн живет в Берлине, ему четырнадцать лет, он хорошо учится, но больше всего любит рисовать и мечтает стать художником-иллюстратором. В последний день учебного года на Карла нападают члены банды «Волчья стая», убежденные нацисты из его школы. На дворе 1934 год. Гитлер уже у власти, и то, что Карл – еврей, теперь становится проблемой. В тот же день на вернисаже в галерее отца Карл встречает Макса Шмелинга, живую легенду бокса, «идеального арийца». Макс предлагает Карлу брать у него уроки бокса…
Оренбуржец Владимир Шабанов и Сергей Поляков из Верхнего Уфалея — молодые южноуральские прозаики — рассказывают о жизни, труде и духовных поисках нашего современника.