Мастерская отца - [18]

— Надежды юношей питают, ага!..

Они постояли еще так и мирно побеседовали. Володька сказал, что у него сегодня  о т г у л  по семейным обстоятельствам, а учитель Митя доложил, между прочим, что за этот день, бегая по институту и общежитию с обходным листом, у х ы р к а л с я  вдрызг.

Прошло минут десять, а Димчик между тем так и не продвинулся. Его даже потеснили. Пришли откуда-то еще очередные и заняли свои законные места впереди. Витя Фролов забеспокоился, подошел к товарищу.

Кассирша, как казалось Володьке, работала неестественно медленно, совсем не беспокоясь о том, что людей в очереди много, что всем нужно уехать сейчас же, немедленно. Она записывала каждый билет на бумагу, справляясь о чем-то по телефону, и долго ждала ответа, молча глядя перед собой. Не выдержав, люди начинали роптать: «Нельзя ли побыстрее? Так все автобусы уйдут!» И тогда женщина за стеклянной перегородкой затравленно огрызалась: «А вы на мое место сядьте!» Но вдруг она приподнялась со стула и глянула на людей поверх стеклянной перегородки:

— Кому еще на Каменку?

Очередь рассыпалась. Димчик сорвался с места, оттолкнул от окна замешкавшуюся бабу в плюшевой москвичке.

Володька увидел отчаяние на лице учителя Мити, гневный оскаленный рот ветфельдшера, пробивавшего локтями дорогу к кассе. Он усмехнулся, сочувствуя неудачникам, и двинулся вслед за товарищами из зала.

Навстречу им из тамбура с пружинными дверями вышла молодая татарка, навьюченная узлами, авоськами, чемоданом. Следом тащился мальчишка в синей буденовке и болоньевой курточке, размазывая по щекам крупные слезы, он тонко и пронзительно кричал:

— А-а-а, а-а-а!..

В суете городской субботней жизни Володька совсем забыл: почему он здесь и зачем? И вдруг, увидев плачущего татарчонка, вспомнил все пронзительно ясно: опухшего от пьянства отца, нервную, издерганную от криков и взаимных угроз с родителем мать, затравленного, молчаливого, с красными воспаленными от слез веками, и от этого похожего на белого мышонка — беспомощного и жалкого — семилетнего братишку Миню… И разговор с матерью, избегавшей смотреть Володьке в глаза: не пойдет ли он жить с ней, в барак? И пьяные, заунывные, полные похабщины жалобы отца на мать… И от того, что все это есть и будет — потому что конца и краю всей этой бодяге не видно, Володька, сам того не желая, застонал. Он подумал тут же о себе, как о ком-то постороннем: сегодня с утра он, как заведенный: не хотел ехать в город, а взял и поехал, сейчас вот — не хочется ему возвращаться, а он — возвращается… И если это так, если в жизни от него ничего не зависит, то стоит ли ему рваться куда-то, что-то делать, чтобы изменить свою судьбу? И сегодняшний, сиюминутный опыт подсказывал ему ответ. Мысль эта как-то вдруг успокоила Володьку, он сплюнул, сказав сам себе: а-а пусть!..

На посадочной платформе и под открытым небом стояла плотная взъерошенная толпа. Моросил дождь. Он то тихо и бессильно сеялся сверху на головы и спины людей, то с порывом ветра менял направление и больно сек лица.

Бодрый, освежившийся на воздухе Димчик весело подтолкнул хмурого старика с багровым морщинистым лицом:

— Дождичек, дедуля! Крестьянин радуется!

Старик злобно сверкнул глазами:

— Вот и радуйся, к-казел!..

Он отвернулся, прибавив от себя еще нечто очень внушительное, и тяжелый, горбом набитый рюкзак, висевший у него за спиной, уперся Димчику в грудь.

Подошел грязный, разбитый автобус. Толпа сжалась, притиснулась к его мокрым забрызганным бокам. Впереди из раскрытых дверей выглядывала контролерша — накрашенная, плотная и свирепая. Она кричала на людей, бестолково топтавшихся и давивших друг на друга на платформе:

— Посадка производится только с билетами!.. С билетами, тебе говорю, заячья шапка!

Товарищи скоро оказались в середине салона. В автобусе сразу же стало жарко и душно. Димчик поднял со звоном вентиляционный люк. Сверху вода потекла ручьем, и на Димчика закричали со всех сторон.

Через окно Володька увидел, как на платформе появился шофер. Он узнал его по темно-синей униформе и небольшой черной кожаной сумке, в которой кондукторы носят билеты и деньги. Водителя тут же окружили люди, но он лишь разводил руками и кивал на контролершу.

— Чешите на дорогу, хлопцы! — порекомендовал через окно Димчик. — Он посадит!

Контролерша сделала вид, что не слышит. Ее дело не пустить без билета на автостанции, а что потом будет — ее не касается, на то есть специальная разъездная служба.

Полагаясь на удачу, несколько «хлопцев» побежали за угол автостанции, на дорогу.

Водитель запустил двигатель, и контролерша вышла на улицу, зорко следя за тем, чтобы никто не проскользнул в дверь, и когда автобус наконец тронулся, она с чувством исполненного долга пошла прочь.

Автобус в самом деле остановился за углом. Среди запоздавших пассажиров Володька увидел учителя Митю и ветфельдшера Ступина. Шофер тут же велел собрать деньги, но билетов не дал, сказав кротко:

— Потом оторву.

По проходу к Володьке пробрался учитель Митя, бросил в ноги свой темно-коричневый картонный чемоданчик с поржавевшими никелированными уголками и, моргнув добродушно обоими глазами, выдавил: