Мастерская отца - [16]
— Правильно! Надо развеяться от степной жизни. Степь с непривычки заедает городского человека. В отпуск — это хорошо.
— Хорошо, — рассеянно откликнулась мать.
Сереже хотелось сказать, что все это не так. Уезжают они не в отпуск, и все это прекрасно понимают, но только почему-то притворяются. К горлу у него подкатил тяжелый комок, и он не мог произнести ни слова, и все смотрел, сквозь набежавшие слезы, назад, на дорогу.
Все больше и больше отдалялись машинный двор, мастерская, отец, неподвижно стоящий в железных воротах.
Юный Картошкин
В этот день родители Володьки Картошкина д е л и л и с ь. Мать с младшим братишкой Миней и имуществом переезжали в барак к начкару[1] Ивану Савельичу, а Володька с отцом оставались в доме.
Чтобы не видеть этого и не слышать того, что при дележе будет сказано, Володька затемно, часов в шесть так, ушел из дому, на автостанцию. Посидел там на лавочке, а потом взял билет до Челябинска.
Деньги у него были свои, чистые. Он заработал их еще летом в спортивно-трудовом лагере, когда пололи морковку на совхозном поле. Деньги Володька берег, тратил потихоньку — на Октябрьскую, когда складывались с ребятами и отмечали праздник, на Новый год, когда ходили всем десятым классом в Дом культуры на бал-маскарад, и вот, после того, как он купил матери на Восьмое марта газовый шарфик, оставалось у него рублей пять с мелочью…
Стояла середина апреля. Автобус с четверть часа выбирался по размытой паводковыми водами дороге на пригородный асфальт, а потом ровно и уверенно загудел по шоссе.
В Челябинске у него не было твердого дела, и поэтому Володька, дождавшись, когда откроют магазины, зашел в «Кулинарию», выпил стакан яблочного сока и съел булочку. После этого он повеселел, осмотрелся и, отыскав в записной книжке адрес, поехал в общежитие к другу из Каменки, мимо цирка, мимо бывшей красной церкви, потом через мост под гору…
Володька знал, в общежитие пускают не всякого, подгадав, когда через вахту пойдут пэтэушники, он пристроился к ним и свободно миновал стол, за которым восседала пожилая вахтерша с суровым бдительным лицом.
Каменский друг его — Витя Фролов, страдал в пустой холодной комнате.
— Ну что? — спросил Володька, пожав товарищу руку и окидывая взглядом помещение, где стояли с десяток кроватей, заправленных серыми солдатскими одеялами. — Процветаешь?
— Да уж! — поморщился Витя. — Процветаешь! Второй день не жрамши… Ехать надо, отовариваться… Понимаешь, Вовик…
…Зябко и неуютно было на душе у Вити Фролова. Отчасти из-за того, что недоедал — талоны в столовую кончились, он проиграл их товарищам в «жестку». Денег же на еду вовсе не было. Дома особенно не баловали, опасаясь, как бы он не испортился на городской жизни, не стал пить. Плохое настроение его усугублялось тем, что товарищи по комнате еще утром разъехались по деревням, а его мастер не отпустил, сказав, что Фролов побежит на районных соревнованиях по кроссу за честь училища. Недавно на физподготовке Фролов словчил, срезал дистанцию и неожиданно прибежал раньше всех…
— Теперь вот Иван Христофорыч, мастер наш, пришел и сказал, что кросс переносят на другую субботу, — печально закончил Витя.
Они посидели на кроватях, покалякали о том о сем. Володька сказал, что нынче в Доме культуры лекция о вреде религии и кино «Тучи над Борском».
Потом смотрели из окна. Вид с пятого этажа на город открывался просто замечательный: на горизонте трубы какого-то завода и башня телецентра, внизу — училищный двор, где маленький бодрый мужичок в штормовке и голубых джинсах тренировал собачку, заставляя ее приносить палку.
— Умная собака! — одобрил Володька. — Бульдог…
— Просто исключительная! — согласился Витя. — Я ее каждый день наблюдаю. — И уточнил породу. — Боксер.
— Где же он держит такую псину?
— Где-где! — хмыкнул Витя. — Ясно дело — в квартире, с одной тарелки лакают…
Володька ухмыльнулся, наблюдая за тем, как внизу хозяин собаки взялся отрабатывать еще одну команду — «Сесть-встать!»
— А у нас Бобик спит под сараем на телогрейке, а чем кормится…
— Это у вас! — с нажимом на последнее слово перебил его Фролов. — А у н а с, в городе, особый сорт собак вывели — карманных. Бегают по улице исключительно в носках…
Вспомнив нечаянно о доме и о том, что сейчас делается, Володька помрачнел. И чтобы не угнетать своим безрадостным видом товарища, спросил безучастно:
— Ну, что, Витя, домой?
— Нах хауз! — бодро вскрикнул Фролов и подхватил свой дорожный портфель. Они сбежали по лестнице вниз.
— Тетя Зинуля! — закричал Витя вахтерше. — Ключик вешаю на место. Будь здорова, не болей, не кашляй!
Бдительная вахтерша начала что-то говорить Вите, но уже хлопнула застекленная входная дверь, и слова ее остались там, за стеклом.
На улице неожиданно переменилась погода. Взялся накрапывать мелкий дождь. Володька и Фролов вышли к трамвайной остановке.
Володька рассматривал округу: рельсы, скамейку, бетонный столб с фонарями. Из-за серых многоэтажных домов, поражавших его сердце правильной, однообразной мрачностью, дул порывами холодный пронзительный ветер.
Подошел трамвай.
— Этот? — уточнил Володька.
Витя кинул:
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Оренбуржец Владимир Шабанов и Сергей Поляков из Верхнего Уфалея — молодые южноуральские прозаики — рассказывают о жизни, труде и духовных поисках нашего современника.
Новая книга издательского цикла сборников, включающих произведения начинающих.
Повести и рассказы молодых писателей Южного Урала, объединенные темой преемственности поколений и исторической ответственности за судьбу Родины.
Очередная книга издательского цикла, знакомящая читателей с творчеством молодых прозаиков.