Мастерская Бога - [14]
Она в былое возвратилась
Под рвущий душу
Хрип ворон.
Почудилось:
Отцовский дом,
Косилка,
Лобогрейка,
Грабли –
С годами здесь
Мужичье-бабьим
Тяжелым нажито трудом.
Народ, известно,
Слово «быть»
Всегда осмысленно решает.
...Но есть такое,
И мешает...
А... не избыть
И... не забыть...
Должно, и страхи те прошли.
Но прочно в памяти засело:
Однажды
Ясным днем весенним
В деревню красные пришли.
Качался крик –
Язык распух.
Не враз
Обскажешь и словами.
Кружился, плыл над головами
Хозяйский плач
И птичий пух.
И Вайнгер –
Красный комиссар
В казенной
Кожаной тужурке
В своей обыденности жуткой
Над этим скопом нависал.
Он говорил (слова важны)
«Людскую делая породу,
Равенство
Мы несем народам -
Все бедняками быть должны».
... Теперь грядущее темно.
И мать
На жизнь смотрела сиро.
И в город
Перебралась к сыну –
Он звал ее к себе давно.
Она в квартире –
В сердце страх.
Нарком, знать, жил
В таких хоромах.
Должно, под полом
Захоронен
Хозяев прежних старый прах.
Она на даче...
Боже мой,
В колхозе их
Хозяйство меньше.
Ей, удивленной,
Онемевшей,
Не породниться бы
С тюрьмой?..
Так жалко дома своего.
А сын уехал на работу.
А у нее одна забота –
Ей страшно,
Страшно за него.
Сидит на лавочке во тьме,
Вконец замучена, несчастна,
К богатой даче
Не причастна,
Опаску точит на уме...
И после сыну говорит:
«Заснуть пытаюсь...
И не спится.
Душа
Среди шкафов теснится,
Отныне птицей не парит.
Тоскливым ветром
День продут.
Кубыть
Не будет сна и ночью.
Боюсь я за тебя, сыночек –
А ежли красные придут?!.»
... Он много значил,
Человек,
И в сложной жизни
И в постылой?
Когда и кровь уже остыла,
И на земле
Двадцатый век...
Когда к делящей мир меже
Припал душою обнаженной?
Уже в моей России жены
Живут полвека без мужей.
Их мужики остались в том
Сороковом
Невозвратимом.
Их
Как преступников
Скрутили
И отвезли
В казенный дом.
Они не ведали - за что
Им эта выпала кручина?
Коль настоящую причину
И ныне мало знает кто...
... А власть над ними
Пришлый род
Забрал.
И не спускает глаза.
Пускает кровь им
Раз за разом,
Чтоб в трепете
Держать народ...
В то время давнее печаль
В сердца их русские
Вселилась.
Сам Бог им дал
Свою немилость
И многих
С плахой повенчал.
А жены ждут... А жены ждут...
Они еще свиданий просят.
И в тюрьмы
Хлеб засохший носят.
А дни идут...
А дни идут...
Который день свиданий нет.
И дома малые ребята.
Жизнь
На кресте судьбы распята,
И стал немилым белый свет.
Хоть руки впору наложить –
Самой избавиться от ада...
Но только надо,
Только надо
Детей растить
И, значит,… жить.
И жизнь вернется на круги,
Где от надежд одни руины...
И в них
Судьба Поповой Нины,
И судьбы тысячей других.
Ей по несчастию сестра
При встрече
Поделилась... с риском:
«... похоже... ваше... на
Урицкой пальто -
я видела вчера...»
(В тюрьме скрывали,
коль убьют,
но люди знали их порядок, -
в комиссионке денег ради
несчастных вещи продают...)
Враз сердце дало перебой...
И от земли враждебной
Вскоре
Она уедет в дальний город,
Детишек малых
Взяв с собой...
Часть четвертая
Благословенными да будут
Мечта и труд –
Сей жизни суть.
И пусть они хорошим людям
Открытий радости несут.
И день за днем,
И век за веком
Бьет снежный ветер в грудь...
И пусть
Земля ждет встречи
С человеком.
И человек... выходит в путь.
На том пути -
Я с детства помню -
Жизнь
Добрым делалась трудом:
Трудом
Ложились в землю зерна.
Валился лес,
Рубился дом,
И мылось золото...
Но, что бы
Не совершалось в куче дел,
А по обычаю простому
Вначале робился задел.
Присев
В распадке на лесину,
Мужик задумчиво курил.
И был убогий он и сирый.
И сам с собою говорил:
С годами
Тяжелей работа.
А надо делать...
Посему
На труд его
Даст сверху кто-то
Благословение ему...
В душе,
Кормя собой сомненья,
Худую поросль зло рубя,
К чужим прислушиваясь
Мненьям.
В конце же, слушаясь себя,
Я отношусь к работе
Строже.
И, превращенья претерпев,
Хотя и поздно –
Все же,
Все же
Начать я думаю запев:
Да, не имеет мысль предела.
Ты, - сверху,
Кто Ты есть,
Прости - Дай силы
До конца мне дело
Без грубых срывов довести...
* * *
Чугай стоял
На склоне сопки,
Костром багряным озарен.
Над лесом солнце невысоко
Висело рыбьим пузырем.
Вокруг скалы
Бродил Лутавин,
Мотая разговора нить:
узе мы туг
навес поставим –
от снега
инструмент хранить...»
Уже положено начало.
И каждый о конце гадал.
К тому ж
И гражданин-начальник
Свое добро, кажись, им дал.
Взяв на себя о них заботу,
Он их присутствие
Терпел.
Освободил их от работы –
Делов, мол, хватит им теперь.
Бугру велел учет особый
Вести.
И... чтобы не мешать.
А чем займутся эти оба,
Ему, а не бугру решать.
Начальник тот
В уме прикинул,
Сколь будет он
За бюст иметь.
Его ль обманут на мякине...
Пускай не бронза
И не медь.
Пускай гранит –
И камню рады.
Он весь за этот… за почин...
Удача - значит жди награды.
К тому же
И повысят чин.
А неудача - не завоет.
Тут арифметика проста:
Скалу взорвут.
А эти двое?
Побег...
И в землю без креста.
Чугай не мог
Не знать об этом,
Хотя не мог обрисовать.
Он шел к Лутавину
С ответом –
Есть жизнь,
И надо рисковать.
- Мы трудности с тобой
Осилим –
Они нам
Встретятся в пути...
Им лагерники
Вслед косились…
И через желчность
Им пройти.
Толпа не любит,
Чтоб из массы
Над нею кто-то вырастал.
И только тем,
Кто носит маску,
Сооружает пьедестал.
Но час пробьет,
И развенчает,
Сойдясь на узкой на тропе.
Чугай с Лугавиным
Смолчали...
И вызов бросили толпе.
Так день был начат
Самый первый
