Мастера. Герань. Вильма - [25]
Итак, десяток церовских парией, не считая возницы и того, кто примостился на тормозную колоду, да и тех, что уже были в казармах, призвали в армию, хорошо обули-одели, обучили и обученных послали на фронт. Уходили они весело, во всяком случае почти весело, так как еще под Медзилаборцами[13] пели:
И чему они радовались? Одному богу известно.
Неужто в самом деле они весело пели? Или уже стали похрюкивать, хотя в Церовой никогда не хрюкали. Не хрюкали даже в корчме. Когда в корчме заваривалась драка, туда сразу являлся тата и устраивал крик: «Ух, так тебя и разэдак! Ну-ка, марш домой!» Вбегала туда и мать, отвешивала оплеух и сыну и тате, и драки как не бывало — туда ведь прибегало больше женщин, а уж они-то умели награждать мужиков оплеухами. Только вот под Медзилаборцами не было ни церовских тат, ни матерей, были одни сыновья, а те и знали и не знали, кто они и что они, зачем идут и куда идут, свиньи ли они или всего лишь поросята. Многие поумнели только под Липовцом:[14] «Ребята, да они прут на нас, точно мы стадо свиней!» Что ж, кто заварил кашу, тот и расхлебывай. Не один тогда вспомнил о доме. И сам себя спрашивал: «Зачем я тут? Кто меня сюда звал? Ведь дома мне было лучше. Дома я помогал бы строить новый костел».
Однако дело с новым костелом не очень-то подвигалось. Война попутала церовчан, сильно сбила с толку. Иные говорили: — Фундамент заложен, дальше торопиться не будем, чтобы после войны не жалеть!
Но причетник на это: — Как раз и поторопимся! Войны-то на свете бывают всегда. Одна война кончится, глядишь, тут же к другой начинают готовиться. Так уж повелось от Адама. Небось Адам войну-то и выдумал. От Адама везде и всюду так и идет.
В конце концов и священник решил: — Как стает снег, сразу же и за дело!
И закипела работа на славу. Вся деревня на ногах. Все носятся, все хотят помочь строить новый костел. Мы уж говорили, что церовчане — народ богатый; ясное дело, потому и богатый, что никогда не чурался работы. Найдутся, правда, и небогатые, и таких немало, но, когда речь идет о работе, все одинаково умеют вгрызться в нее зубами. Стоит начать, а там уж сразу все превращаются в кротов, роют, роют, роют, буравят, буравят, и все, что выбурят или выроют, откидывают назад, а то бегают с этим, бегают, второпях положат сюда, отнесут туда, господи боже, сколько же они всего наперетаскали, напереносили! Иной раз случалось им перенести и такую вещь, какая должна была оставаться на месте — вот теперь и дуй с нею обратно, вмиг оттащат ее назад и уже опять что-то схватят — вот так взад-вперед их и швыряло! Да, на это стоило посмотреть! А кто и домой забежит отдуваясь, но и там дух перевести не успеет, а лишь поснует по избе, кинет на зуб что попало и айда обратно к костелу. Пока примчится — чуть куском не подавится и уж снова кричит: «Посторонись, ребята, посторонись! Дайте-ка мотыгу, дайте лопату! Где известка? Посторонись, ребята, пропустите меня к известке!» Лопата сама прыгает ему в руки: знает лопатка, у кого какая хватка, она всегда своего хозяина сыщет. «Посторонись, ребята, посторонись!» Песок ближе известки, а лопата, что ж, она и песок ловка кидать. Все копошатся, задами дергают, покачивают, ногами топочут. Раствор словно начинка для пирога. Кирпичи шлепаются — шлеп, шлеп! Каждый кирпич проходит через десятки рук — чему только не научится, — и вот, веселого и обученного, шлепает его каменщик на стену, и кирпичу там способно.
Каменщиков тут тьма-тьмущая, один лучше другого, халтурщика среди них и не сыщешь. Халтурил один, да только в самом начале, при стольких-то мастаках и он понаторел, и к нему кое-что пристало. Но мало того, он еще и руководить порывался. Как-то раз строитель это подметил, отозвал «руководителя» в сторону и шепнул ему на ухо:
— Слышь, ты, скотина! Чего во все нос суешь? Пошто все время пасть отворяешь, чего каждого жучишь? Думаешь, мне тут десяток партайфюреров требуется?
— Простите, что вы сказали? Я вас не понимаю.
— Вот тресну тебя по башке, сразу поймешь! — Строитель потащил его дальше. И вдруг смекнул: «Чего мне от него надо? Куда я тащу его? Ведь в общем-то он дошлый малый. Может, он и впрямь старательный? Работать не умеет, зато руководить ловок, почему бы в таком случае мне его не использовать? Может, как раз такой парень мне и требуется». — Эй, послушай! — Строитель улыбнулся. — Не хочешь ли быть адлатусом?[15]
— Адлатусом? — «Руководитель» поднял брови, вытаращил глаза на строителя. — Это что? Такого не знаю.
— Ну как бы это тебе объяснить? Особая должность. Подчиняться будешь только архитектору и мне. Иной раз придется тебе присмотреть и за мастерами.
— Еще и за мастерами? Да смогу ли?
— Ты все сможешь. Каждое утро будешь являться ко мне, а в течение дня следить за работой, проверять каменщиков и плотников. У тебя везде должен быть глаз. Понятно?
Парень улыбнулся. Подняв руку, кончиками пальцев стал легонько поглаживать нос — Понятно, понятно. Да, кстати, сколько за это положено?
— Сразу же деньги у тебя на уме! Тебе мало, что будешь за мастерами приглядывать? Не бойся, получишь больше, чем мастер. Потому что адлатусу набавляет еще и инвестор.
В 1966 году в Праге проходил Международный конкурс книг для детей и юношества под девизом «Для молодёжи атомного века». Первую премию на этом конкурсе получила повесть молодого словацкого писателя Ви́нцента Ши́кулы «Каникулы с дядюшкой Рафаэ́лем». В весёлой непритязательной манере рассказывает повесть о деревне Гру́шковец, «самой обыкновенной деревне, как и все», и о знаменитом деревенском оркестре, в котором играет на геликоне герой повести одиннадцатилетний Винцент. Но за этим непритязательным весёлым рассказом встаёт жизнь современной словацкой деревни со всеми её заботами и радостями.
Первые две повести крупнейшего словацкого прозаика («У пана лесничего на шляпе кисточка» и «Яичко курочки-невелички») носят во многом автобиографический характер, третья («Юрчику привет от Юрчика!») — сказочная, героями ее являются птицы. Эта книга — о любви ко всему живому на земле, и прежде всего — к детям и животным.
Владимир Алексеев – представитель поколения писателей-семидесятников, издательская судьба которых сложилась печально. Этим писателям, родившимся в тяжелые сороковые годы XX века, в большинстве своем не удалось полноценно включиться в литературный процесс, которым в ту пору заправляли шестидесятники, – они вынуждены были писать «в стол». Владимир Алексеев в полной мере вкусил горечь непризнанности. Эта книга, если угодно, – восстановление исторической справедливости. Несмотря на внешнюю простоту своих рассказов, автор предстает перед читателем тонким лириком, глубоко чувствующим человеком, философом, размышляющим над главными проблемами современности.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В книгу словацкого писателя Рудольфа Яшика (1919—1960) включены роман «Мертвые не поют» (1961), уже известный советскому читателю, и сборник рассказов «Черные и белые круги» (1961), впервые выходящий на русском языке.В романе «Мертвые не поют» перед читателем предстают события последней войны, их преломление в судьбах и в сознании людей. С большой реалистической силой писатель воссоздает гнетущую атмосферу Словацкого государства, убедительно показывает победу демократических сил, противостоящих человеконенавистнической сущности фашизма.Тема рассказов сборника «Черные и белые круги» — трудная жизнь крестьян во время экономического кризиса 30-х годов в буржуазной Чехословакии.
Это своеобразное по форме произведение — роман, сложившийся из новелл, — создавалось два десятилетия. На примере одного братиславского дома, где живут люди разных поколений и разных общественных прослоек, автор сумел осветить многие стороны жизни современной Словакии.
Ян Козак — известный современный чешский писатель, лауреат Государственной премии ЧССР. Его произведения в основном посвящены теме перестройки чехословацкой деревни. Это выходившие на русском языке рассказы из сборника «Горячее дыхание», повесть «Марьяна Радвакова», роман «Святой Михал». Предлагаемый читателю роман «Гнездо аиста» посвящен теме коллективизации сельского хозяйства Чехословакии.