Мастера. Герань. Вильма - [140]

ПОЧТА

1

А почта работает. Хотя и не для всех. Работает-то работает, а некоторым все равно может казаться, что для них почты вовсе не существует или что другим она лучше служит. Во всяком случае, для них почты как бы вообще нет.

Но почта работает, в самом деле работает. Хотя снегу всюду навалом. Трам-та-та-там! Или: дзинь-дзинь, дзинь-дзинь! У словацкой почты, право слово, никогда рожка не было. Но почта работает, все-таки работает! Слышите, люди, толкуйте себе что угодно, а все-таки словацкая почта работает. Конверты с письмами и открытками иной раз до того забиты штемпелями, что там вообще не разберешь адреса, только почтальон, хоть это и словацкий почтальон, и самый что ни есть заурядный, пошныряет глазами по штемпелям и в два счета меж ними найдет адрес, а чтобы всем было ясно, что это он нашел адрес и что даже адресата знает, поднимет важно нос, одновременно и руку и, чтобы добавить адресату да и словацкой почте весу, прихлопнет сверх того еще один штемпель — наша словацкая почта на штемпеля не скупится.

Крнишов 7.2.1945.

«Дорогая Агнешка и мои любимые доченьки!

Не знаю, получили ли вы мои предыдущие письма, но надеюсь, что да. Мне все же сдается, что почта пока работает довольно хорошо. И то сказать — молодцы почтари! Только и нам, жандармам, надобно помнить, каковы наши обязанности. Многим кажется, что мы то на одной, то враз на другой стороне. А для нас всегда первым делом наши люди, не можем мы их натравливать друг на друга, потому как у них и без того хватает мучений, их и чужие обижают, а бывает, они и сами друг друга поубивать готовы. А жандармерия всегда должна была, да и нынче тоже должна следить за порядком. Иногда люди не хотят признать этого, и зачастую жандарму приходится что с одной, что с другой стороны всякое проглатывать. Сколько раз я сожалел, что пошел в жандармы. Агнешка, знаешь ведь, как все получилось! Сперва был рад, что мне посчастливилось: не каждый же мог стать жандармом. А я стал им еще во время Чехословацкой республики, а когда потом наша словацкая республика образовалась, я уж был какой опытный, только разве я думал тогда, что меня ждет?

Ладно, нечего мне столько охать. Обращаюсь к прошлым письмам. Деньги, то есть жалованье, мы получили, и ехалось нам хорошо. Собственно, первый раз ехал я только один. В Жилину прибыл благополучно, а из-за того, что пришлось до утра там ждать, временами мне было не по себе. Умаялся я, и напала на меня страшная дрема. Прислонился я к стене и попробовал уснуть, похоже, и подремал маленько, но поминутно открывал глаза, ведь приходилось еще и следить — у меня было много денег, да еще поезд надо было укараулить. И вдруг я увидел одного мужика из церовского имения. Спервоначалу я даже его не признал, а он-то меня признал и вроде бы даже сперва оробел, но потом заговорил со мной. На мой взгляд, мужик этот был сильно даже подозрительный и имел жалкий вид. Может, только поэтому он и заговорил со мной и сказал, что звать его Шумихраст. Не хочу тут всего писать, потому что он мне много чего нарассказывал. Заверял, что до самого рождества был с нашим Имро и что до той поры с ним был полный порядок, то есть и с ним, и с Имро. Говорил он со мной до невозможности осторожно и без конца озирался, боялся немецкого патруля. Уверял меня, что Имро жив-здоров, теперь-то, дескать, он о нем ничего не знает, но думает, что с Имро ничего не случилось, даже он, мол, наверняка уже подался домой и наверняка, мол, уже дома отсиживается, но он-то сам домой боится идти, потому как вступиться за него дома некому. А потом он спросил, не дам ли я ему несколько крон и чего-нибудь поесть. Я дал ему кой-чего, и мне показалось, что в основном он нажимал на еду, уж больно жадно ел, а наевшись, не стал дожидать даже поезда, только меня еще раз заверил, что Имро правда живой и что поезда еще ходят. И впрямь поезд пришел. Я в благополучии доехал до Вруток, а там пересел на зволенский поезд. В Дивиаках на станции ждал меня мой коллега, с которым мы потом совместно ехали в Крупину, куда попали только вечером, переночевали там у другого коллеги и на следующий день отправились пешим порядком через горы. Только я в дороге совсем умотался, взмок даже, поэтому хотя бы на остатний путь мы наняли сани, а те довезли нас сюда, до самого Крнишова. Во вторник в 11 часов пополудни мы прибыли уже на место и за сани уплатили 50 крон. Были мы очень усталые, но при этом и счастливые, что без всякого злоключения воротились назад, и ребята нас приняли радостно — были довольные, что мы привезли деньги.

Нынче уже среда, и мы прослышали, что русские наступали на Зволен, но, опять же по слухам, наступление это было отбито. Не знаем, что будет дальше. Домой теперь уже наверняка так скоро не приеду. Прошу тебя, дорогая Агнешка, следи за собой и за нашими детьми! Пока еще можно и пока еще есть у тебя немного денег, не забудь купить какую-нибудь материю, купи и для детей что-нибудь, а если у тебя что останется, можешь купить и мне для гражданки, потом-то уж навряд что-нибудь можно будет найти. Или отдай сшить ботинки! Мои, те, что сшил Кулих, выдержат, думай теперь единственно о себе и о детях, очень прошу тебя, следи за ними!