Мастера детектива. Выпуск 13 - [4]

Дверь была массивной, как ворота крепости. Джин взялась за тяжелый серебряный дверной молоток, и почти тотчас же огромная дверь бесшумно и тяжело повернулась на потайных петлях. Стоявший за дверью высокий седой дворецкий посторонился, чтобы пропустить Джин. Когда дверь закрылась, она тихо ойкнула от изумления и восторга. Под ее ногами был каменный тротуар, по обеим сторонам которого тянулись высокие стены. За поворотом перед ней открылся вымощенный каменной плиткой и утопающий в цветах дворик под открытым небом — патио, в точности повторяющий знаменитые старые дворы Французского квартала. Здесь были и пальмы, и цветы, и мраморные скамейки. Казалось, что особняк стоит посреди настоящего сада. Для большего уединения патио был обнесен высокой стеной, увитой плющом, который слегка шевелился на ветру. Впереди была еще одна дверь, по-видимому, вход в особняк. Подойдя к ней, Джин отдала дворецкому накидку и решительно шагнула внутрь.

Она очутилась в просторной светлой комнате, полной знакомых ей людей, которые шумно ее приветствовали.

— Джин, дорогая! — воскликнула миссис Гейлорд Чизолм. — Это твоя вечеринка?

— Так, значит, это ты все это устроила, — сказал Джейсон Осгуд.

— Ваш сад на крыше просто очарователен! — сказал доктор Марри Чеймберс Рид.

— Минутку, минутку! — смеясь, воскликнула Джин, жестом пытаясь остановить этот поток слов. — Я вас совершенно не понимаю.

И снова рассмеялась знаменитым легким и звонким смехом Джин Трент, льющимся с киноэкранов по всему миру.

— Объясните, пожалуйста, — сказала она, — за что вы меня благодарите.

Она озадаченно оглядела присутствующих, изобразив руками восхитительный вопросительный жест, так хорошо знакомый миллионам ее поклонников.

— Как же так, Джин, — спросил Генри Л. Аббот, — разве это не ты принимаешь нас сегодня?

— Конечно же, нет, Хэнк. Что ты выдумываешь? Разве эту вечеринку организовала не Маргарет?

Ответом ей был взрыв общего веселья.

— Мы же тебе говорили, Маргарет, — весело сказал Питер Дейли.

Джин, очаровательная сероглазая брюнетка в воздушном розовато-лиловом платье, на минуту замерла с вопросительным видом. Затем пожала плечами, поджала губы и направилась к большому креслу.

— По-моему, вы самые грубые из всех, кого я когда-либо встречала, — сказала она.

— Пожалуй, это действительно так, — раздался знаменитый голос Сильвии, тонкий и звонкий, как новенькая монетка. На фоне тяжелой темной шторы, около которой она стояла, золотоволосая Сильвия в белом платье походила на валькирию. — Мне тоже так кажется. Да скажите же кто-нибудь Джин, отчего всем так весело.

— Пусть скажет тот, кто знает, — сказал Тим Слеймон, опускаясь на ближайший стул. — Я не мастер решать кроссворды, шахматные задачи и прочие головоломки.

— Скажи ей, Хэнк, — сказала Сильвия.

— Ну, хорошо. Прошу тишины! — Хэнк Аббот вышел на середину комнаты и встал лицом к Джин, а все остальные разбрелись по комнате. Пока все не утихли, он продолжал стоять с беззаботным видом, из-за которого Сильвия заметила однажды, что Хэнку совершенно незачем получать какую бы то ни было профессию, настолько он сам по себе хорош. Наконец Хэнк обвел взглядом всех собравшихся: элегантную миссис Чизолм в черном бархате, Сильвию, всю как бы вылепленную из золота и слоновой кости, Джин, будившую в сознании образ цветов и фимиама в пурпурных сумерках богов; он посмотрел на драматурга Питера, затем на громадного ирландца Тима Слеймона и на агрессивного финансиста Джейсона Осгуда, после чего взгляд его на мгновение задержался на докторе Марри Чеймберсе Риде, этом живом олицетворении университетского профессора.

— Кто бы он ни был, — медленно произнес Хэнк, — наш хозяин собрал исключительно интересную компанию. Здесь присутствуют восемь гостей, и ни один из них не принадлежит к той разновидности вечно хихикающих полудурков, встречи с которыми в светском обществе почти невозможно избежать. Должен сказать, что наш хозяин добился весьма приятных результатов в выборе гостей.

— Мы все знаем, Хэнк, что мы замечательные люди, — сказала Маргарет, аккуратно зажигая сигарету, — но что это было: торжественная речь или попытка объяснить Джин, почему мы так грубо обошлись с ней?

— Простите, если я вам наскучил, — невозмутимо сказал Хэнк. — Я думаю, однако, что нам все станет ясно, если мы попробуем детально рассмотреть ситуацию так, как я предлагаю это сделать.

Он оглядел комнату. Основными цветами ее интерьера были черный и серебристый: серебристые стены, разрисованные черными линиями, и черные шторы в серебристую елочку. Обставлена она была светлой модерновой мебелью с множеством углов, нахально торчавших во все стороны. В конце комнаты стоял черный радиоприемник с серебристыми ручками. Нарядно-элегантный вид комнаты раздражал, вызывая у гостей ощущение, что они недостаточно хорошо одеты для того, чтобы находиться в ней. Напротив радиоприемника были расположены раздвижные двери, которые вели в столовую, а слева от Хэнка была еще одна дверь с изображением серебристой Леды, глядящей на огромного черного лебедя; за этой дверью находилась спальня.

— Джин, — сказал Хэнк, — а как, собственно, ты здесь оказалась?