Мастера детектива. Выпуск 13 - [2]

Вот потому-то, приехав на субботнюю вечеринку, доктор Рид и скажет Джейсону Осгуду, отведя его в сторону, почему он решил, что телеграмму послал мистер Осгуд. Он также добавит, что, по его мнению, мистер Осгуд поступил весьма благоразумно, подписавшись просто «хозяин особняка», ибо любопытные глаза не увидели бы здесь и малейшего намека на то, что именно Джейсон Осгуд пожертвовал средства на содержание кафедры экономики и теперь проявлял отеческий интерес к тому, что там преподают.

Доктору Риду предстояло сказать все это в субботу вечером. Но знал он об этом уже сейчас, убирая телеграмму во внутренний карман пиджака и вызывая звонком секретаршу. Доктор Рид с легкостью все решал заранее.

Когда секретарша Джейсона Осгуда влетела к нему в кабинет, он недовольно нахмурился, раздосадованный тем, что из-за телеграммы ему приходится отрываться от дела, отодвинул в сторону отчет, который он готовил для акционеров, и вскрыл третью телеграмму.

Позже, на субботней вечеринке, мистер Осгуд заявит Питеру Дейли, что считает его автором телеграммы, и расскажет ему, как он был разозлен, получив ее, ибо не видел ничего хорошего в том, что всякие богемные юнцы из Французского квартала отвлекают его от работы своими загадочными посланиями. И все-таки, скажет мистер Осгуд, он подумал о том, как же важно было профинансировать Гражданский форум, и совсем не удивился, что Питер пожелал отпраздновать основание Фонда Осгуда. «И, разумеется, — добавит он, — я хотел поздравить тебя с постановкой на Бродвее пьесы по твоей книге. Вот и решил ненадолго забежать сюда после совещания».

Все это мистер Осгуд скажет в субботу вечером. Сейчас же он прочел телеграмму, отложил ее в сторону и вернулся к своему докладу. Офис мистера Осгуда располагался в сияющем новизной здании «Бьенвиль Билдинг», но он еще не видел особняка, построенного на его крыше на высоте двадцати двух этажей. Он вспомнил, что, по словам архитекторов, это будет самое оригинальное в городе сооружение подобного рода.

Придя домой после прогулки по книжным магазинам на Ройел-стрит, Питер Дейли обнаружил на каминной полке адресованное ему послание. Он положил на пол завернутую в газету пачку книг и распечатал четвертую телеграмму.

— У меня ушло целых три минуты на то, чтобы определить, кто ее отправил, — сообщит Питер на субботней вечеринке, — но когда я перебрал в уме всех своих друзей, то вспомнил о Сильвии и решил, что это наверняка она. Видите ли, Сильвия всегда была моей приятельницей. Она читала мою писанину и говорила, что у меня получается хорошо, еще в те времена, когда я и сам толком не был в этом уверен. Вот я и подумал, что это Сильвия решила закатить вечеринку по случаю моего возвращения домой. В тот момент я был слегка не в себе: все-таки моя первая пьеса на Бродвее — как тут было не обалдеть.

Питер расскажет все это в субботу вечером. Сейчас же, прочитав телеграмму, он просто вышел на балкон, чтобы полюбоваться необычной обветшалой красотой старого Французского квартала и послушать перезвон колоколов на пыльно-серой звоннице собора.

— Телеграмма, мисс Сильвия.

— Спасибо, Чад. — Сильвия Инглсби подняла свою гладко причесанную золотоволосую голову, чтобы взглянуть на своего посыльного, и не смогла удержаться от улыбки. — Чад, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не жевал резинку в офисе!

— Фу ты, извините, мисс Сильвия. — Он выудил бумажку из мусорной корзинки и завернул в нее жвачку. — Теперь порядок? — спросил он, бросив бумажный комок обратно в корзинку.

— Да, пожалуй. И еще, Чад, в пять часов придет мистер Линдсей. Скажи мисс Уортингтон, чтобы она подготовила материалы дела к этому времени.

— Да, мэм. — Чад кивнул и широко заулыбался, выходя из ее кабинета.

Сильвия улыбнулась ему вслед, распечатывая пятую телеграмму. Ее по-детски веселило обожание посыльного, которое она принимала как дань своему умению быть адвокатом, внешне мало его напоминая.

Ее лицо вновь засветилось радостью, когда она стала читать телеграмму:

«Поздравляю тчк… хозяин особняка».

— Но это было так похоже на тебя, Тим, — шепнет она на субботней вечеринке.

Сильвия была превосходным адвокатом с железной логикой и хладнокровным вдохновением. Несколько человек из числа ее клиентов со временем стали ее добрыми друзьями, и, пожалуй, самым близким среди них был Тим Слеймон, политик, чье грузное и сварливое лицо было маской, под которой скрывался самый настоящий интеллект. Сильвия относилась к Тиму с нежностью, а Тим испытывал к Сильвии величайшее уважение, высоко ценя ее способности.

— Правда, я тогда засомневалась, — услышит от нее Тим в субботу вечером, — разумно ли было с твоей стороны затевать вечеринку. Но ведь нам удалось доказать, что Косгрейв имел законное право баллотироваться на пост мэра, несмотря на всю грязь, вылитую на него группировкой Осгуда. Это было победой для нас обоих. Вот я и подумала, какой же ты молодец, что устраиваешь для меня маленький праздник по этому поводу.

Сейчас же, убирая телеграмму, Сильвия думала как раз об этой схватке Слеймона с Осгудом. Она знала, что методы ее работы бывают порой весьма сомнительными. Вряд ли она стала бы настолько злоупотреблять своими возможностями, если бы речь шла о ком угодно, кроме Тима. Милого старины Тима.