Мастера детектива. Выпуск 13 - [106]

В правой части коридора горел свет, тогда как левая была затемнена, потому что эту часть дома сегодня не использовали. Эмберли понял, что левая часть коридора ведет к помещениям для слуг и черному ходу, и повернул направо.

Пол был покрыт ворсистым ковром, заглушавшим звук шагов. В коридор выходило несколько дверей, расположенных на довольно большом расстоянии друг от друга. На одной из дверей была надпись: «Дамская гардеробная». Мебель здесь значительно отличалась от тех массивных изделий из красного дерева, которые портили интерьер нижних гостиных. По всей вероятности, покойный мистер Фаунтин предпочитал солидную продукцию своего времени этой изящной мебели более раннего периода. Его наследник, видимо, также не собирался отдавать предпочтение этим предметам искусства перед столами и стульями викторианской эпохи.

На белых стенах висели картины в тяжелых золоченых рамах. Мистер Эмберли, который немного разбирался в живописи, разглядывал их, проходя мимо, и вдруг остановился перед прекрасной картиной работы Рейнолдса[13]. В то время как он задумчиво рассматривал картину, из галереи, в которую выходил коридор, появился хозяин дома.

Фаунтин в этот вечер был в прекрасном расположении духа. Наслаждение, которое он получал от бала, было искренним и безграничным. Он беззаботно прохаживался среди гостей — гостеприимный хозяин — веселый, радушный и любезный.

Увидев Эмберли, он тотчас подошел и похлопал его по плечу.

— Нет-нет, так не годится, Мефистофель, — шутливо сказал он. — Почему вы не танцуете? Только не говорите мне, что не с кем!

— Мне есть с кем танцевать. Я как раз разыскивал ее и остановился посмотреть ваши картины. Вашей коллекции можно позавидовать.

— В самом деле? — улыбнулся Фаунтин. — Я сам не большой любитель этого рода живописи. В кабинете у меня есть несколько прекрасных охотничьих эстампов. Вот они в моем духе. Хотите взглянуть?

— Я предпочитаю это, — ответил Эмберли, продолжая любоваться картиной Рейнолдса. — Что за женщина изображена на картине?

— Мой дорогой друг, я не имею об этом ни малейшего представления. Думаю, одна из моих прабабушек. Обратите внимание на ее густые брови. Это фамильная черта. Недурна, не правда ли? Вам лучше спросить о ней у моей домоправительницы. Она знает о наших почтенных предках гораздо больше, чем я.

Эмберли отвернулся от портрета и сказал, что бал явно удался.

Фаунтин выглядел польщенным.

— Кажется, все идет хорошо, не правда ли? Наверное, это ужасно глупо, но я чувствую себя еще достаточно молодым, чтобы получать удовольствие от таких вещей. Когда вокруг меня много жизнерадостных людей, когда они собираются на веселую вечеринку с хорошей музыкой, танцами и всем прочим, я забываю о своих заботах и тревогах. Может быть, вам будет смешно, но мне это нравится. И всегда нравилось.

— У вас много тревог? — непринужденно спросил Эмберли. — Что-то непохоже.

Лицо Фаунтина стало печальным.

— У каждого свои тревоги, — сказал он. — С таким домом, как этот, всегда связано много беспокойства.

— Наверное, вы правы. Похоже, вам не по душе этот дом?

— Вы угадали, — сказал Фаунтин с чувством, — я ненавижу его. А раньше думал, что люблю, радостно предвкушал, что когда-нибудь буду здесь жить. Теперь же иногда молю Бога, чтобы дал мне возможность очутиться в моей городской квартире без всех этих забот, связанных с имением, которые претят мне.

— Да, я очень хорошо понимаю вас. Но все же, мне кажется, в вашем положении есть и свои привлекательные стороны.

Рот Фаунтина скривился в тонкой мрачноватой улыбке.

— О да! Здесь есть положительные моменты, — сказал он, — как, например, перспектива стать главным землевладельцем прихода. Послушайте, вы уверены, что мне не нужно знакомить вас с какой-нибудь чаровницей? Нет? Ну, хорошо, я должен вернуться в зал. Желаю вам найти вашу беглянку.

Он пошел по коридору, а Эмберли, не спеша, направился к картинной галерее, где и обнаружил Фелисити.

Снятие масок должно было произойти в бальном зале в полночь, непосредственно перед ужином. Примерно за двадцать минут до полуночи люди начали скапливаться в холле и бальном зале, покидая местечки у каминов наверху ради самой забавной части карнавала. На верхнем этаже, где только что звучали смех, разговоры и шаги, воцарилась тишина.

Бесшумно открылась дверь в широкий коридор и показалась девушка. С минуту она вглядывалась в темноту дальнего конца коридора. Никого не было видно. В картинной галерее еще горел свет, но уже не было слышно никаких голосов. Смешанные звуки доносились только снизу, из холла и бального зала.

Контадина, персонаж итальянской комедии масок, медленно кралась по коридору, словно ища что-то. Глаза висевших на стенах портретов смотрели на нее, как бы следя за тем, что она будет делать. Она подошла к сводчатому проходу и сквозь него заглянула в холл. Там было пусто. Она немного помедлила и вдруг нервно оглянулась. Ей показалось, что кто-то наблюдает за ней. Но позади никого не было. Контадина пошла дальше и остановилась у старинного буфета, протянула руку, как бы собираясь потрогать его, и тут же отдернула ее. Ей был нужен не буфет, а нечто другое.