Мастера детектива. Выпуск 13 - [101]

— Так же, как и в нынешнем случае, — кивнул мистер Эмберли.

— Да, сэр, — ответил сержант. Говоря, что в этом случае нет ничего странного, я имел в виду, что здесь все ясно, все на поверхности. Нет никаких фактов против Доусона, нет врагов, нет женщин, многолетняя служба в «Мэнор» — все благопристойно. Но неестественно это. Можете мне поверить, мистер Эмберли. Когда человека убивают, за этим всегда что-то скрывается, и в девяти случаях из десяти оказывается, что у этого человека в жизни не все в порядке. Не считая женщин. Ну, а в этом случае только одно обстоятельство кажется немного подозрительным.

— Вы носите очки? — неожиданно спросил мистер Эмберли.

— Я, сэр? Нет.

— А надо бы.

— Нет, мистер Эмберли, только не мне. Я все вижу так же ясно, как и в возрасте двух лет.

— Именно это я и имел в виду. Продолжайте.

— Что-то я не пойму, к чему вы клоните, сэр, — чистосердечно признался сержант. — Так вот, это подозрительное обстоятельство связано с денежными сбережениями Доусона. Они все достанутся его сестре. Она — вдова, живет в Лондоне. Он не оставил завещания, и поэтому все отходит к ней. А это кругленькая сумма, более значительная, чем можно было ожидать.

— Я всегда предполагал, что дворецкие немного подрабатывают на стороне.

— Некоторые подрабатывают, а некоторые — нет. Но я никогда не слышал, чтобы какой-нибудь дворецкий скопил столько денег, сколько их оказалось у Доусона. Насколько мы можем судить, у него отложено что-то около двух тысяч фунтов. Причем эта сумма разбросана по разным банкам. Вам это о чем-нибудь говорит, сэр?

— В каких банках хранились деньги Доусона?

— В местном Почтовом сберегательном банке, в Банке сертификатов военного займа и в Карчестерском банке. Инспектор этому значения не придал, а мне показалось это странным. Конечно, у каждого своя голова на плечах, и у каждого есть соображения о том, где разместить свои деньги, но все же мне хотелось бы знать, как он смог сколотить такую сумму. И всегда вносил наличные.

— По скольку же?

— Думаю, не помногу, но регулярно. Я предоставлю вам возможность ознакомиться с цифрами.

— Да, хорошо… то есть, пожалуй, нет. Лучше не стоит.

— Полковник Уотсон не стал бы возражать, сэр, если вас это беспокоит. Вы меня понимаете?

Мистер Эмберли мрачно улыбнулся.

— Вопрос в том, сержант, буду ли я на вашей стороне.

— Простите, сэр?

— А я не уверен, что буду на вашей стороне, — сказал мистер Эмберли. — Когда я все это обдумаю, я дам вам знать. А пока я хотел бы где-нибудь перекусить. Желаю вам успешного расследования!

Сержант смотрел вслед удалявшемуся Эмберли, и его лицо выражало глубокую растерянность. Начальник местной полиции полковник Уотсон, торопливо выходящий из зала суда, застал его задумчиво почесывающим голову.

— Сержант! Мистер Эмберли уже ушел?

Сержант в одно мгновение очнулся от задумчивости.

— Только что ушел, сэр. Он был в довольно шутливом настроении.

— Вы разговаривали с ним, не так ли? Это человек неупорядоченный, сержант, совершенно не сообразующийся с правилами. Полагаю, что в разговоре с вами он не более прояснил дело, чем в своих показаниях.

— Нет, сэр, не более. Мистер Эмберли ушел, настроенный весьма юмористически, — сказал сержант, тяжело вздохнув.

В «Грейторне» одна только Фелисити проявила большой интерес к результатам судебного следствия. Сэр Хэмфри, хотя и был мировым судьей, полагал неуместным вести разговоры на подобные темы в домашнем кругу, а леди Мэттьюз уже почти забыла об этом деле. Но когда Эмберли в этот день встретил в клубе Энтони Коркрена, последний горел желанием как следует обсудить дело. Он присутствовал на судебном следствии вместе с Фаунтинами и был неудовлетворен его результатами.

— Это что, конец? — спрашивал он. — Неужели больше ничего не будут делать?

— Нет-нет. Предстоит сделать много. Например, найти убийцу. Послушай, я собирался расспросить тебя кое о чем, но сперва хотел бы сыграть в гольф. Как ты на это смотришь?

— Я — за! — заверил Энтони. — Может быть, ценное решение придет во время игры?

Площадка для гольфа была большая, вытянутая в длину и изобиловала трудными участками. Мистер Коркрен предупредил приятеля, что обязательно нужно держаться прямого направления и первым своим ударом послал мяч в заросли дрока.

— Спасибо, Энтони, — сказал мистер Эмберли. — Пример всегда лучше, чем наставление.

Когда они закончили раунд, шел шестой час. Уже заметно темнело. В клубе, как обычно по будням, почти никого не было, и они без труда нашли себе уединенный уголок. После первой полупинты пива Энтони не мог говорить ни о чем другом, кроме как о своей привычке уводить мячи влево. Он припомнил заодно все случаи роковых уводов мяча, когда-либо имевших место на английских площадках для гольфа. Эта тема была исчерпана не ранее, чем Эмберли, следуя за рассказом Коркрена, проделал путь от Сандвича до Сэнт-Эндрьюса с заходом в Уэнтуорт и Хойлэйк.

Эмберли дал ему еще несколько минут на анализ сегодняшней игры, а сам заказал еще пива. Когда принесли пиво, Энтони уже исчерпал тему гольфа и заговорил об убийстве.

— Совершено убийство, — сказал он. — Что мы знаем об этом?