Мастер теней - [2]

И вот тут-то Дима и столкнулся со своей первой по-настоящему серьезной проблемой: он никак не мог начать работать. Нет, держать в руках кисть он не разучился, да никого, собственно говоря, и не интересовало, рисует он красивые с точки зрения пропорций человеческие тела или малюет пикассообразных уродцев, плоды больной фантазии. Физическая немощь охватывала Диму всякий раз, когда он брал кисть и подходил к чистому холсту с желанием ну хоть что-то изобразить. С горем пополам он кое-как одолел две картины за два месяца и почувствовал, что сломался.

День открытия выставки приближался со скоростью курьерского поезда. А Дима тупо сидел в огромной мастерской на пятом этаже в районе Ист-ривер и ничего не мог сделать. Куратором его выставки был некий старичок из евреев-антикваров, который выехал в Штаты с семьей в семидесятые и сделал первоначальный капитал, торгуя тульскими самоварами, палехом, хохломой и прочими продуктами мелкого кустарного промысла индустриального Союза. Он-то и посоветовал Диме снять творческий ступор с помощью темного языческого ритуала, который практиковали латиносы квартала.

– Подзарядитесь их энергией, с чем-то новым познакомитесь. Всё-таки другой этнос, другая культура, другой голос крови, – произнес еврей несколько печально-картавым голосом с участливым сочувствием, глядя на горе-художника темно-карими, почти черными влажными глазами восточной красавицы. – Авось это вам поможет, откроете в себе новые источники таланта.

Дима сходил – и ему действительно на первое время помогло. Он смотрел на кровь петухов, которым живым отрывали головы (этой кровью, еще теплой, окропляли присутствующих), слушал глухие ритмы и вакхические выкрики, участников ритуала, которые корчились от спазмов экстатического оргазма – и это чудесным образом подействовало.

Внутри художника словно заработала динамо-машина и стала выдавать неконтролируемую разрушительную энергию. Ее Дима лихорадочно выплескивал на холсты в виде месива из уже известного говна, крови и кусков тел. Месиво складывалось то ли в натюрморты для людоедов, то ли в изображение содомских актов между вурдалаками и лошаками.

Успех выставки был просто оглушительный. Все картины продали в первые же дни, а миссис Сара Лилит организовала крупную публикацию в журнале «Art report» о Диме и ввела его в круг нью-йоркской богемы. В нее входили дети эмигрантов из бывшего соцблока и всяческие маргинальные личности со всего света, которые тем или иным образом оказались на крыше здания артистического мира.

2

Дима оседлал удачу, и ему даже не пришлось ее пришпоривать. Она летела вперед, словно волшебный Конек-Горбунок, открывая одну радужную перспективу за другой.

Единственная проблема – в условиях западного рынка искусства ему приходилось работать потогонно, как шахтеру-стахановцу, каждый день выдавая что-нибудь на-гора. Только не чувство гордости за великую соцдержаву, чьим сыном он формально оставался, не избыток художественных идей в голове подталкивали творческое рвение Димы, – а штрафные санкции контракта с Сарой Лилит.

В контракте черным по белому было написано: тридцать работ в месяц. Неважно, скульптура это, графика или живопись. Тридцать работ для реализации на внутреннем художественном рынке США. Госпожа С. Лилит взяла на себя сбыт его полотен, но взамен потребовала, чтобы за каждую в срок не сданную картину (в контракте это расплывчато называлось «art-object») Дима платил ей неустойку: один процент усредненной рыночной стоимости его арт-объекта в день.

Чем дороже стоили картины Димы, тем дороже ему обходился каждый день его простоя. Динамо-машина для выработки энергии творческого разрушения всё время требовала новых и новых шоковых впечатлений. Жалкое зрелище откушенных петушиных голов ее уже не удовлетворяло.

К счастью для незадачливого Димы, тот же старичок-куратор познакомил его с Диего, художником из Колумбии. Он создавал такие арт-объекты: развешивал на голых электропроводах бездомных кошек и собак, а затем врубал ток и наблюдал, как орущие животные зажариваются заживо. Обычно Диего снимал это на видеокамеру, а затем демонстрировал запись в каком-нибудь выставочном зале, на стенах которого развешивались опаленные шкуры несчастных жертв колумбийского гения. От арт-шоу художника-живодера Дима получал мощный заряд негативной энергии, которая помогала ему и дальше творить безобразные кровопускания – пока что на холстах.

Но со временем даже вид вопящих от боли животных перестал работать. Нужны были радикальные действия для сублимации энергии ненависти, которая помогала Диме творить арт-объекты на продажу. Своей проблемой он вновь поделился со стариком-евреем. Тот молча выслушал художника, печально посмотрел на него и предложил для начала обратиться к врачу-психиатру. Или же, на худой конец, сходить к психоаналитику, чтобы тот ему морально помог.

Художник предложение отринул и популярно объяснил на русском матерном, что он думает о психоанализе и о всех врачах вместе взятых. На это старик ответил, что Диме неплохо бы начать во что-то верить, но Бог человеку с таким складом ума явно не подходит, и предложил обратиться к антиподу Бога – Дьяволу.