Мастер проклятий - [4]

Шрифт
Интервал

происходящее вокруг.

Дождь. Тысячи капель воды стучат по крышам и мостовой, текут по водосточным трубам, бьют по крышам. Мои преследователи чувствуют то же, что и я. Даже тот, вырвавшийся чуть вперед. Еще не успокоившееся от долгого бега дыхание. Тело, разгоряченное погоней, азартом и страхом, с трудом сохраняет неподвижность. А дождь все идет, картуз уже давно промок насквозь, холодные капли перетекают одна в другую, собираются вместе, сбегают струйками воды, одна из которых бежит прямо вдоль позвоночника. Как же хочется пошевелить лопатками, чуть — чуть, только чтобы злосчастная струйка впиталась в рубаху и перестала щекотать в спину. Никто не заметит…

Он не выдержал. Пошевелился. Бесшумно и незаметно, вот только от этого крохотного движения его левая ступня соскользнула — таки с камня мостовой. Звонко плеснула вода в луже. Один из жандармов, уже повернувшийся чтобы продолжить свое патрулирование резко остановился, сделал несколько шагов в сторону звука, все еще неуверенный в том, что действительно что — то услышал. И тут нервы не выдержали у одного из шакалов. Он резко сорвался на бег, окончательно убедив стражей порядка, что им не показалось. И те, как охотничьи псы, почуявшие добычу, рванули следом. Звук жандармского свистка порвал тишину, заглушил на несколько секунд и шум дождя, и дыхание всех наблюдавших сцену. Ну а мне хватило сил продержаться эти несколько секунд, после чего я, шатаясь, с трудом поднялся на ноги, и побрел вслед за погоней. Нужно было побыстрее убраться подальше от храма. Да и дома меня уже заждались.

Глава 2

Я смотрел на удивленные и восторженные лица родителей, и никак не мог справиться с ощущением всепоглощающего счастья. Одиннадцать лет прошло с тех пор, как я осознал себя в этом мире и в этом теле, а я все еще не могу привыкнуть к этому ощущению: у меня есть два родных человека, которые не станут любить меня меньше несмотря на любые мои неудачи и ошибки, и никакие успехи не заставят любить меня сильнее, потому что сильнее уже некуда. Тогда, одиннадцать лет назад, я впервые услышал имя Диего, которым меня звал нежный и немного печальный женский голос. Я совсем не понимал языка, на котором со мной говорят. Я чувствовал себя так, будто вот — вот отдам концы, не видел ничего, кроме смутных пятен, мое тело то сжигал жар, то сковывал арктический мороз, я обливался потом. В те моменты, когда я хоть немного мог соображать, меня охватывала паника, потому что последние мои воспоминания никак не состыковывались с нынешними ощущениями, и только ласковый женский голос помогал мне не расстаться с рассудком окончательно. Да еще ощущение прохладной ладони на лбу.

Потом, когда тело мое пошло на поправку, тоже было страшно. Осознать, что смотришь на мир глазами маленького ребенка, и мир этот совершенно точно не твой — то еще испытание для душевного здоровья. Но все это время меня поддерживала искренняя, жертвенная забота родителей. Я видел, как не спит ночами мать, как отец каждую свободную минуту тратит на то, чтобы посидеть со мной, как они придумывают все новые способы чтобы меня порадовать. С какой тревогой и затаенной надеждой смотрят на строгого доминуса — доктора, бывавшего у нас почти каждый день. Там, откуда я здесь появился, волей ли богов или благодаря какой — то случайности, этого у меня не было. Я не могу сказать, что был несчастен. Жизнь моя в том мире складывалась относительно благополучно — и даже, если быть откровенным, была более сытой и спокойной, но я ни разу не пожалел, что оказался здесь, в теле маленького умирающего ребенка. И ни голод, ни принадлежность к пораженным в правах «неблагонадежным» гражданам, не заставят меня изменить свое мнение, ведь там, в прежнем мире, у меня не было отца и матери. Точнее, были, конечно — откуда — то же я появился, но я их никогда не знал. От меня отказались сразу после рождения. Не знаю, наверное, у них были веские причины, чтобы это сделать. Я давно перестал винить ту свою мать и отца. Еще до того, как сам перенесся в эту реальность, а уж после… Возможно, именно благодаря тому, что не знал родительской любви в прошлой жизни, здесь я особенно остро оценил, какое это счастье, когда у тебя есть семья.

Я так никогда и не узнал, что же произошло с настоящим хозяином тела, в котором оказался. Ни следа воспоминаний, ни одной привычки, ни одного рефлекторного движения не осталось от моего предшественника. Впрочем, много ли привычек бывает у семилетнего ребенка? Что бы ни случилось с маленьким Диего, здесь его больше не было. Потому и чувство вины за то, что занял чужое место исчезло очень быстро. Раз случившееся — не мой грех, то лучшее, что я мог сделать — это отплатить добром за ту любовь, которую щедро дарили мне Мария и Винсенте Ортес, мои родители.

Сначала было непросто. Мне не только пришлось заново учить язык страны, в которой оказался. Помимо языка есть еще множество мелочей, которые должен знать любой, и даже нежный возраст не является оправданием незнанию этих деталей. Я не знал расположения комнат в доме, не умел пользоваться простейшими бытовыми предметами. Да что там, мне пришлось заново учиться есть. В семьях аристократов принято обучать детей этикету с ранних лет, так что мой ступор при виде многочисленных столовых приборов был очень заметен. Думаю, родителям нелегко дались эти несколько месяцев моей адаптации, и наверняка они ужасно боялись, что я так и останусь «дурачком», но ни разу за все это время на меня не повысили голос, и ни разу я не увидел в их глазах разочарования. Только тревогу. Впрочем, постепенно, по мере «выздоровления», эта тревога исчезла. Уже потом, спустя несколько лет я узнал, что меня все — таки проверили однажды. Отец рассказывал, что через неделю после того, как я встал на ноги, меня отвели в храм Гекаты


Еще от автора Матвей Геннадьевич Курилкин
Сын лекаря

Для Эрика наибольшим удовольствием в жизни всегда было чтение книг. Да и чем еще заниматься, если твой отец - лучший в городе лекарь, и зарабатывать на жизнь тебе не нужно? Общаться со сверстниками? А что делать, если всеобщая неприязнь к отцу переходит и на тебя? Впрочем, от дефицита общения Эрик и не страдает. Его все устраивает. Вот только иногда жизнь делает резкий поворот, и события, которые до сих пор случались исключительно с кем-то, начинают происходить теперь с тобой. Попасть в армию, которая уже год ведет войну, терпя поражение за поражением, воевать против тех, кто даже не считает людей разумными..


Королевская кровь

Артания разорена войной и последовавшим за ней переворотом. Остатки благосостояния разворованы, назревает голод. Правительству, чтобы удержаться у власти, необходимо найти нового врага, и эльфы на эту роль уже не подходят. Что ж, свято место пусто не бывает. Очень удачно на покинутых землях обосновалось какое-то сборище беженцев и инородцев – чем не враг? Так легко обвинить «преступников» во всех бедах! Намекнуть еще, что они там от обжорства лопаются – вот и готово воплощение вселенского зла. Люди стремятся идти войной на бывших соотечественников, полностью уверенные в справедливости и праведности этой войны.


Будни имперской стражи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Переселение народов

Иногда для того, чтобы человек изменился, ему недостаточно попасть в другой мир. Да и зачем, если все по большому счету осталось прежним. Дома ты был студентом медицинского вуза, а, попав в другой мир, оказался учеником лучшего в городе лекаря. Но судьба может сильно поменять жизнь. Вначале армия, которая уже год ведет войну, терпя поражение за поражением. Тяжелое испытание для того, кто знает жизнь исключительно по книжкам. Затем племя орков, которое вроде встретило Эрика, бывшего лекаря и бывшего тысячника Охотничьего легиона, очень радушно.


Охота на охотника

Напряжение растет. Одержимых все больше и больше, они становятся все изобретательнее. Усилий охотников уже недостаточно, чтобы сдержать напор потустороннего ужаса. Страх и боль становятся привычными для жителей гигантского города. Люди запираются в домах и боятся высунуть нос на улицу, а винят в этом охотников. Аксель понимает, что все это не случайность. Некто могущественный и коварный стремится наводнить Пенгверн одержимыми. Но молодой охотник обязательно выяснит, кто стоит за страшными событиями, и отомстит за всех!


Будни имперской разведки

Заговор раскрыт. Любимая отказала. Со службой в страже покончено. История закончена. Только почему-то оказывается, что организаторы заговора, те, кто всем руководил и сами марионетки в чьих-то чутких руках, со службой в страже покончено только для широкой общественности, а любовь… бывает и так, что когда одна любовь заканчивается, начинается другая. И на самом деле, все только начинается.


Рекомендуем почитать
Про звезду

«…Половина бойцов осталась у ограды лежать. Лёгкие времянки полыхали, швыряя горстями искры – много домашней птицы погибло в огне, а скотина – вся.В перерыве между атаками ватаман приказал отходить к берегу, бежать на Ковчег. Тогда-то вода реки забурлила – толстые чёрные хлысты хватали за ноги, утаскивали в глубину, разбивали лодки…».


Проект Германия

Последние месяцы 1942 года. Красная Армия начинает наступление под Сталинградом. В Ставку Верховного Главнокомандования приходит весьма странное сообщение о катастрофе германского штабного самолета в районе действий белорусских партизан, но еще больше вопросов вызывают известия из Берлина — в столице Рейха неожиданно введено военное положение, большинство членов гитлеровского правительства арестованы военными, сам Гитлер исчез, а канцлерское кресло занял бывший министр вооружений и боеприпасов Германии Альберт Шпеер.Второй том романа А.


Давние потери

Гротескный рассказ в жанре альтернативной истории о том, каким замечательным могло бы стать советское общество, если бы Сталин и прочие бандиты были замечательными гуманистами и мудрейшими руководителями, и о том, как несбыточна такая мечта; о том, каким колоссальным творческим потенциалом обладала поначалу коммунистическая утопия, и как понапрасну он был растрачен.© Вячеслав Рыбаков.


Сто миллиардов солнц

Продолжение серии «Один из»… 2060 год. Путешествие в далекий космос и попытка отыграть «потерянное столетие» на Земле.


Царь Аттолии

Вор Эддиса, мастер кражи и интриги, стал царем Аттолии. Евгенидис, желавший обладать царицей, но не короной, чувствует себя загнанным в ловушку. По одному ему известным причинам он вовлекает молодого гвардейца Костиса в центр политического водоворота. Костис понимает, что он стал жертвой царского каприза, но постепенно его презрение к царю сменяется невольным уважением. Постепенно придворные Аттолии начинают понимать, в какую опасную и сложную интригу втянуты все они. Третья книга Меган Уолен Тернер, автора подростковой фэнтэзи, из серии «Царский Вор».  .


Роман лорда Байрона

Что, если бы великий поэт Джордж Гордон Байрон написал роман "Вечерняя земля"? Что, если бы рукопись попала к его дочери Аде (автору первой в истории компьютерной программы — для аналитической машины Бэббиджа) и та, прежде чем уничтожить рукопись по требованию опасающейся скандала матери, зашифровала бы текст, снабдив его комментариями, в расчете на грядущие поколения? Что, если бы послание Ады достигло адресата уже в наше время и над его расшифровкой бились бы создатель сайта "Женщины-ученые", ее подруга-математик и отец — знаменитый кинорежиссер, в прошлом филолог и специалист по Байрону, вынужденный в свое время покинуть США, так же как Байрон — Англию?


Сепаратист

Продолжение приключений Диего в Римской республике 19 века. Гражданская война набирает обороты, за голову главного героя назначена награда. Остановиться — значит потерять голову, поэтому покой нам только снится.