Мастер крушений - [101]

Эма, сев на Горация, поскакала вместе с ними. Лукас хотел удержать ее, но понял, что в ответ получит еще одну пощечину, и смирился. Жакар, увидев королеву, удивился, хотел что-то сказать, но промолчал и низко поклонился. Причем почтительно, с неподдельным уважением. Большинство добровольцев были пешими, поэтому бежали, торопились как могли. Все были возбуждены и взволнованы. Овид показывал дорогу, самую короткую, какой сам скакал утром. В ушах звучал голос Тибо: «Холод так и пронизывает, не находишь?» Прежде от Тибо никто никогда не слышал ни единой жалобы, что бы ни случилось…

Ледяная луна смотрела на людей сквозь голые ветки. Спасатели выбрались в поле, одетое легкой дымкой, на небе не было ни облачка. Звезды сияли как бриллианты, а Гиблый лес ощетинился острыми черными вершинами елей.

Жакар надел на Стикса цепь и привязал к столбу ограды. В голубом лунном свете принц казался особенно красивым, будто великолепное изваяние. Он сидел как влитой на Игоре, оба изящные, мускулистые, словно выкованные из стали. На виске у Жакара билась жилка, время от времени он поводил головой, принюхиваясь, как гончая. Всадников принц отправил осматривать опушку в поисках бреши. Остальным приказал совершить невозможное – прорубить дорогу в лес. С ощущением, что им снится кошмар, люди бросились к Гиблому лесу с топорами, пилами, серпами и заступами. Эма отъехала в сторону. Она не имела права рисковать жизнью наследника трона.

Шарль первый кинулся на колючую стену с колом наперевес. Он искал не только короля, он искал свою дочь. Кол должен был послужить рычагом, раздвинуть тесно стоящие деревья. Но ветви сплелись еще крепче, вытолкнули кол, и тот порвал Шарлю мышцу на руке.

Всю ночь люди воевали с лесом. Обрубали одну ветку, а на ее месте вырастало три. Колючки рвали теплую одежду, оставляя на коже болезненные царапины. Корни оплетали ноги. Глазки на коре деревьев злобно следили за каждым их движением. Мощный порыв ветра из глубины леса задул факелы, потом вихрь стал вырывать инструменты из рук. Лес обладал волей. Думал. Действовал. Да, он был заколдованным. Никто больше в этом не сомневался. Когда завыли волки, Стикс ответил им с другого конца поля, натянул цепь, глаза у него загорелись желтым огнем.

Брюно Морван, не ведавший, что такое страх, отдался битве душой и телом. У него треснула берцовая кость, но он лишь удвоил усилия. Не отступил и Овид, хотя камень едва не вышиб ему глаз. Блез де Френель и Гийом Лебель решили поджечь деревья, тогда огонь перекинулся на людей. Им удалось спастись, но один пастух вспыхнул факелом. Эма потушила его, накинув свой теплый плащ. Плотник Жюль умел говорить с деревьями, но ствол, который он срубил, упал и сломал ему два ребра. А вот Филипп только делал вид, будто сражается с лесом. Старался, чтобы все заметили его усилия, а на деле впустую махал серпом. Но и ему досталось: ветка дала по зубам, так что четыре из них он проглотил.

Бенуа напоролся на кол. Добрых два часа он пытался привлечь внимание к себе. Наконец мельник освободил его, взвалил на плечо, как мешок с мукой, и, будто куль, сбросил перед Лукасом. Лукас и Микроб устроили на поле походный лазарет и впервые в жизни работали душа в душу. Эма помогала им, как могла.

Добровольцы выбывали из строя один за другим с переломами, ранами, порезами. Лисандр, свидетель кровавой битвы, бродил в темноте по опушке, согревая руки в карманах. Он был уверен: только волшебное слово может открыть дорогу в лес. Кидаясь на него с топором, будешь изранен сам. Добровольцы вернутся ни с чем… Лисандр помогал им добраться до лазарета – тащил за ноги. А Феликс клал пострадавших на плечи и нес по двое сразу.

Ночь кошмара: стук топоров, крики, вопли, вой волков… Однако на небе бесстрастно сияли звезды, и Эма не теряла спокойствия. Если бы Тибо погиб, звезды тоже угасли бы.

Звезды все-таки угасли, потому что встало солнце.

Изнемогающий Жакар приказал добровольцам отступить.

Борьба закончилась.

Возвращение было еще тяжелее, чем кошмарная ночь. С ними не было короля. Везли затупившиеся топоры и пилы. Лошадей отдали тяжелораненым. Гораций вез обожженного, тот лежал поперек седла в приставшей к коже одежде. Остальные медленно тянулись следом. Какая судьба их ждет без Тибо?.. Королева-чужестранка в плаще Лукаса, который был ей велик, шла, высоко подняв голову. Рядом с ней твердым шагом шествовал Жакар в черном плаще. Он откликнулся на призыв, не щадил своих сил, доблестно взял на себя командование. Но всем было видно: Жакар держал себя победителем. Он произнес одну только фразу, обращенную к Эме:

– Два путешествия, два крушения… У брата особый дар.

Возле Шале добровольцы разошлись. Все, кто мог, вернулись по домам, остальные ожидали помощи. Теперь колокол звонил, созывая желающих ухаживать за ранеными. Гийом, Овид и Лукас, к своему величайшему изумлению, согласились с Жакаром: Эму нужно отвезти во дворец. А ей хотелось остаться там, где она в последний раз видела Тибо. Она сказала об этом, но не настаивала, потому что снова ощутила жжение в животе. Багаж собрали в одно мгновение, карету согрели грелками. Эпиналя взгромоздили на повозку, Брюно Морван со сломанной ногой улегся рядом с ним. Шарль остался в Шале с трещиной в черепе, к тому же ему ампутировали три пальца.