Мастер крушений - [100]

– Правильно, госпожа, – похвалил Лукас, расправляя промокшую от слез рубашку. – Я известил управляющего Шале, сейчас ударят в колокола.

– В колокола?

– Будут бить в набат. От одной колокольни к другой передадут весть, и если часовые не уснули на посту, то через час с четвертью весь остров узнает, что случилась беда. По звону угадают какая: разбой, ураган или пожар… Добровольцы поспешат на помощь.

– Как они узнают, куда идти?

– Они соберутся там, где зазвонил первый колокол, госпожа. Каждая звонница прибавляет один удар, каждая деревня считает удары. К вечеру у ворот Шале будет не меньше двух сотен человек.

– Я считаю, лучше не сообщать, что пропал король. Боюсь Жакара, он приложит все усилия, чтобы короля не нашли.

– Люди в Шале видели Эпиналя, госпожа, – возразил Эме Овид.

– Прикажи им молчать.

– Госпожа… – осмелился подать голос Лукас. – Когда случается несчастье, подданным помогает король, он обычно первым приходит на помощь.

Эма еще туже затянула пояс, зажмурилась, потом открыла глаза. Они стали черными, как сажа.

– Действуйте. Его необходимо найти.

Мадлен вернулась с чаем, но Эма к нему не притронулась. Она мгновенно оделась и побежала в конюшню. Эпиналь лежал на подстилке, тяжело дышал, повязки пропитались гноем. В глубине стойла на табуретке сидел Лисандр, он занимал так мало места, что Эма поначалу его не заметила. Зато сразу обратила внимание на зеленоватое фосфорическое свечение.

– Что же ты такое увидел, Эпиналь? – Королева присела возле коня.

– Ваше величество!

Эма вздрогнула от неожиданности, обернулась и увидела сапоги конюха, белоснежные, как платье невесты. Конюх склонился до земли, а Эма мгновенно вскочила, к юбке пристали соломинки.

– Ваше величество, ему не выжить.

Эме показалось, что конюх говорит о Тибо.

– Что-что? – переспросила она.

– Конь не выживет. С ним лучше покончить.

– Эпиналь необыкновенный!

– Не спорю, но у него агония.

– Вы уверены?

– Его осмотрел наш ветеринар, ваше величество. У коня такая высокая температура, что внутренние органы не выдерживают. У него идет кровь из носа, ушей и… простите, ваше величество, – из ануса. Ветеринар не понимает, почему до сих пор бьется сердце!

Эма с болью смотрела на Эпиналя. Слушала хриплое со свистом дыхание. Из угла, где лежали снопы соломы, послышался голос Лисандра, который скрючился и не поднимал головы.

– Брюно Морван поможет.

Лицо Эмы посветлело.

– Да! Пошлите за Брюно Морваном.

– Кто такой Брюно Морван, ваше величество? – осведомился конюх.

– Медвежий поводырь, он в королевской свите. Пусть он поговорит с Эпиналем.

– Поговорит? С Эпиналем? Ваше величество!

– Я подожду его здесь.

Брюно Морван не заставил себя ждать. При виде несчастного жеребца его мохнатые брови вздернулись, а рот под нечесаной бородой стал похож на пещеру. Брюно опустился перед жеребцом на колени, даже не поздоровавшись с королевой. Зеленый свет вокруг глаз не произвел на него впечатления. Он прижался щекой к морде лошади и прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.

– Ну, что скажете, господин Морван? – с нетерпением спрашивал конюх.

Брюно поднял руку:

– Минуточку!

Потом не спеша поднялся с колен, запустил десять пальцев в бороду и неожиданно весело объявил:

– До тех пор, пока жив хозяин, он тоже желает жить.

Эма вздохнула с облегчением.

– Считает себя виноватым и ждет наказания, – продолжал Морван.

Он говорил, ни к кому не обращаясь и в то же время обращаясь ко всем. Говорил, словно сам был голосом больной лошади.

– Наказания за что? – удивилась Эма.

– Ну-у… Кто знает, госпожа, – ответил Морван, заметив наконец королеву. – Кто знает, что произошло и кто его так разукрасил.

– А его глаза, Морван, что скажете о глазах? – спросил конюх.

– Глаза? Он видел что-то необычное, даже след остался.

Медвежий поводырь ласково погладил жеребца и, собираясь уходить, прибавил:

– Свежая вода и ваше прощение, госпожа, – больше ему ничего не нужно.

Последние слова Брюно утонули в колокольном звоне. На башне ударили в набат.

После полудня начали собираться добровольцы, к полуночи возле Шале стояла толпа мужчин и женщин: сто девяносто один человек. Для них приготовили факелы, топоры, заступы, серпы, пилы – целый арсенал. Те, что прибыли первыми, получили от мажордома чай и булочки, приехавших позже напоили травяным отваром, а когда до Шале добрались люди из Френеля, можно сказать, с противоположного конца света, кладовая была заперта.

Среди добровольцев оказались Гийом Лебель, кузен Филипп, Феликс, собиравшийся как следует наподдать Лисандру, кузнец Шарль, перед которым Гиблый лес был в неоплатном долгу, плотник Жюль, судовой врач Микроб и Блез де Френель, прихвативший с собой заодно чемодан. Манфред остался во дворце, чтобы блюсти его в целости и сохранности. Герцог Овсянский тоже не сдвинулся с места: придворные поэты на дороге не валяются.

На закате дня прибыл Жакар на Игоре, черном как смоль чистокровном жеребце с тонкими, как спицы, ногами. Стикс бежал следом, беспокоясь и беспокоя всех вокруг. Много кому хотелось поквитаться с этой троицей, но, ко всеобщему удивлению, принц вел себя безупречно. Он действовал решительно и энергично, разделил добровольцев на отряды и в час ночи сам повел их к Гиблому лесу при свете факелов.