Поппи посмотрела на Себастьяно. Он наблюдал за ней, как хищник за жертвой. Напряжение между ними можно было потрогать, от этого пульс девушки пустился вскачь.
Глубоко вдохнув, она решила послушать разумную часть себя.
— Так вот чем ты обычно занимаешься в годовщину смерти родителей? Напиваешься?
Себастьяно отсалютовал ей полупустым стаканом и одним махом осушил его.
— Вы снова стали субъективной, мисс Коннолли.
— Не лучше ли провести такую ночь с людьми, которые беспокоятся о тебе? — продолжила Поппи, не обращая внимания на его колкие замечания. — С семьей, друзьями?
— Во избежание недопонимания, я не приглашаю женщин к себе домой за чем-то, кроме секса. Не хочу, чтобы меня рассматривали как источник дохода.
— Не хочу указывать на очевидное, Себастьяно, но именно это ты предложил мне, — закатив глаза, ответила Поппи.
— Не навсегда, дорогая.
Предупреждение, к которому она должна прислушаться. Она здесь гость, ничего более.
— Я знаю, каково это — потерять родителей, Себастьяно, — мягко сказала Поппи. — Я знаю, как это больно. Как это заставляет тебя чувствовать себя потерянным. Напуганным.
Себастьяно налил себе еще скотча и облокотился о барную стойку.
Поппи неосознанно облизывала пухлые губы, как будто готовилась к поцелую. Он напрягся.
Лучшее, что она могла сделать для них обоих, — пойти в постель. Он точно знал, как ее туда отправить.
— А ты знаешь, каково это — быть причиной их смерти? — прохрипел он.
— Иногда я задаюсь вопросом, выбрала ли моя мать наркотики вместо меня, потому что я была недостаточно хороша, — мягко призналась она. — Что случилось?
Себастьяно не был готов к тому, что она воспримет его признание с такой невозмутимостью, поэтому ответил:
— Я был маленьким эгоистом, который хотел провести время со своей новой девушкой, а не поехать в отпуск с семьей, вот что произошло, — резко рассмеялся он. — В то время я не понимал, что мои новые друзья больше интересовались моими деньгами и обширными связями. Когда нас поймали на покупке наркотиков, моим родителям пришлось ехать в Рим, чтобы забрать меня. Они были расстроены, разочарованы, но я был слишком самодовольным, чтобы извиняться. А потом отец не справился с управлением на скользкой дороге.
Я выжил, они нет.
Себастьяно не заметил, как она подошла к нему.
— Ты тоже пострадал, — прошептала она. — Ты несешь боль здесь. — Она прижала ладонь к его груди, прямо к его сердцу. — Разве нет?
Себастьяно тихо выругался, эмоции кипели внутри его. Глыба льда, в которую он заключил себя, мешала признать, что она права. Он действительно носил боль того дня в своем сердце и никогда не позволял себе забыть, каким ничтожеством он был.
— Мне не нужна твоя жалость, Поппи, — сказал он, подойдя к бару.
Она подошла ближе. Так близко, что он мог видеть, как пульсирует жилка на ее шее.
— Это не жалость.
Его взгляд задержался на ее губах, затем он посмотрел ей в глаза Дыхание девушки сбилось, и он понял, что она возбуждена так же сильно, как и он.
— Тебе надо идти спать, — посоветовал он глухо.
Поппи глубоко задышала, как будто почувствовала опасность. Но все равно не сдвинулась с места.
— Я пойду спать, если ты перестанешь пить.
Если он перестанет пить, то на деле проверит, надела ли она стринги, которые он подобрал под это платье. Пока он только думает об этом.
Повернувшись к ней спиной, он налил еще огненной жидкости, облокотился о барную стойку и снова отсалютовал ей.
— Тебе нужно идти спать, Поппи.
Себастьяно не отпустил стакан. Поппи медленно убрала его пальцы со стакана один за другим. Сердце Себастьяно забилось в бешеном ритме первобытного желания, мускулы во всем теле напряглись.
— Или что? — спросила она низким голосом.
Одним быстрым движением Себастьяно выпрямился во весь рост, развернулся вместе с ней и прижал девушку спиной к шкафу.
— Или ты навсегда станешь моей.
Ее дыхание снова стало прерывистым. Она смотрела на его губы.
— Возможно, твой дедушка прав, Себастьяно. Может быть, пришло время создать новые воспоминания о сегодняшней ночи. Воспоминания, которые вызывают удовольствие, а не боль.
— Ты хочешь удовольствия, дорогая, я получаю удовольствие.
Он притянул ее к себе. Ее мягкие груди прижимались к его груди, и его мозг мгновенно отключился. Он хотел ее. И никакие доводы разума уже не имели значения.
Поппи смотрела на него не моргая. Она медленно потянула за свободный конец галстука. Ее руки дрожали.
— Иногда ты смотришь на меня так, как будто знаешь, как доставить мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Я хочу этого. Мне это нужно.
Низкое глухое рычание вырвалось из груди Себастьяно Он грубо схватил девушку за голову, запустил руки в шелковистые мягкие волосы и поцеловал.
— Боже, я хочу тебя. Так сильно, что мне больно.
Она застонала и обняла его за шею руками, прижалась бедрами к его бедрам, страстно желая унять пожар, полыхавший внутри.
Себастьяно проложил дорожку из поцелуев по нежной шее девушки. Они были одинокими взрослыми людьми; они отчаянно хотели друг друга. Себастьяно перестал бороться с самим собой и решил взять то, что неумолимо надвигалось на них с той минуты, как они встретились.
Она тихо стонала. Ее руки ласкали его грудь, спину; девушка старалась прижаться к его тепу еще теснее.
