Мастер дымных колец - [49]

— У меня много дел сейчас.

— Да дела — черт с ними, дела всегда будут, — капитан кашлянул. Давайте, Сергей Петрович, приходите к нам сегодня часикам к восьми. Добро?

— Хорошо, я приду, — согласился Сергеев.

— Вот и отлично, до встречи.

Перед тем как уйти Сергеев заглянул на всякий случай в ту комнату, где было свалена огромная куча всяких необходимых ему вещей. В комнате кроме кучи был стул, а на стуле лежала бумажка. Она содержала список, составленный его рукой. Против каждого названия стояла галочка либо крестик. Галочками старик Чирвякин отмечал купленные предметы, крестиком, соответственно, предметы, не оказавшиеся в наличии в данный момент. Умиленный Сергеев задумчиво стоял посреди комнаты, будто перед ним была не куча продуктов, а курган древнего захоронения. Между тем под желтой алюминиевой банкой атлантической селедки он заметил лопнувший бумажный пакет, из которого некоторое время назад вытек небольшой лавовый поток рисовой крупы. Когда же Сергеев попытался спасти содержимое и вытащил пакет, прикрывая дырку пальцами, рис по всем законам сыпучей физики окончательно вытек наружу. Неудача вернула Сергеева к действительности. Он с размаху бросил пакет обратно в кучу и вышел вон.

19

Невооруженным взглядом было видно, что здесь к его приходу приготовились заранее. Таня Трофимова, худенькая маленькая женщина с глазами, полными любви к мужу, оказалась чудо-хозяйкой. Пока Сергеев и Трофимов поедали заливные, зеленые, шпигованные и зернистые закуски, она бегала вокруг и беспокойно поглядывала на мужа, пытаясь угадать, все ли хорошо и не надо ли чего-нибудь еще. Говорила она мало, но очень характерно. Кожа на ее остреньком миловидном лице была так сильно натянута, что, казалось, закрыть рот ей значительно труднее, чем открыть. Казалось, она прикладывает большие усилия, чтобы молчать и не говорить восхищенных слов своему благоверному. Константин, напротив, разговорился. Подливая то и дело коньячку, он выворачивал всю свою подноготную, будто перед ним сидел не опасный государственный преступник, а лучший забубенный друг. Они уже сходу перешли на «ты».

— Мы, — говорил капитан, — с тобой, Сергей Петрович, уже трижды на «ты» переходим. Но теперь уж навсегда, теперь уж по-настоящему.

— Сергей Петрович не спорил, он готов был еще тыщу раз переходить на «ты» хоть с самим дьяволом. Он кивал головой, смеялся в такт хозяину и даже слегка начал подпевать тому, когда он взял в руки старенькую потертую гитару и красивым, чуть хрипловатым низким голосом затянул:

Протопи ты мне баньку, хозяюшка,

Расколю я себя, распалю.

На болоте у самого краюшка

Я сомненья в себе истреблю…

Константин пел с редким для этой песни вкусом. Он не подражал автору, он пел по-своему, не так хрипло, но очень уверенно, как будто это была его собственная песня. Гость, начавший было подпевать, замолчал и завороженно слушал капитанскую исповедь. Когда же песня кончилась и Сергей Петрович уже собирался похвалить исполнителя, капитан запротестовал:

— Что ты, Сергей Петрович, разве это пение, это ж бледная тень. Давай я тебе поставлю ленту, — капитан потянулся к магнитофону. — У меня полное собрание сочинений. Вон Таня может подтвердить.

— Не надо, лучше спой сам еще что-нибудь, — попросил Сергеев.

— И какую же ты хочешь песню, Сергей Петрович, — Константин улыбнулся.

— Спой, какую сам хочешь.

— Не желаешь говорить, не хочешь себя выдать. Думаешь, капитан в западню завлекает, в душу лезет, — он оглянулся, нет ли рядом жены. Сергей Петрович, мы же с тобой коллеги. Помнишь, я удивлялся, почему, мол, ты науку бросил, почему талант в землю зарыл? Это же я для дела прикидывался, а вообще-то ты ведь оборону от внешних врагов укрепляешь, а я от внутренних, вот и получается — коллеги мы с тобой, Сергей Петрович. У нас с тобой одна тайная судьба. Да, да, тайная. Иногда смотришь по телевизору, как встречаются бывшие однокашники, и слезы накатываются. А я никогда не встречаюсь. Что я им скажу? Скажу, что веду дело моего бывшего сокурсника, такого же, как они, физика? Скажу, что заподозрен он в краже секретнейших документов, скажу, что установил за ним наблюдение? Раньше, может быть, в общаге из одной сковородки картошку соскребывали, а теперь вот дело номер такое-то с секретным грифом «Арктур»… — Константин замолчал.

В комнату зашла Таня с огромным блюдом.

— А вот и рябчики, — обрадовался Константин. — Танюша, и клюкву обязательно, — он обнял жену за талию и поцеловал в плечо.

Когда с рябчиками было покончено, мужчины закурили, а Таня вспомнила про пироги и ушла на кухню.

— Хочешь, я тебе честно скажу, зачем я тебя пригласил? — спросил хозяин.

Сергеев мотнул головой.

— После моего доклада о нашем разговоре начальство потеряло к тебе всякий интерес. — Заметив на лице гостя удивление, Константин пояснил: Слежка — это так, по инерции.

— А Шнитке? — спросил Сергеев.

— Шнитке? — переспросил Константин. — Начальство решило подстраховаться. Согласись, подозрительный тип. Я-то думаю, он ни при чем, но проверить, конечно, надо, тем более, если у них там появились факты. Нет, — заметив реакцию собеседника, замахал руками Константин, — даже не спрашивай, не знаю, какие факты. Там на месте что-то откопали. В общем, Сергей Петрович, от тебя теперь требуется только отчет. Приобщим его в качестве последнего документа и дело закроем. Вот такая точка зрения начальства, — повторил Константин. — А у меня свой интерес, Сергей Петрович. У меня же — чистое любопытство.