Мастер артефактов - [4]

Кентон постарался отогнать горькие мысли. Интересно, а сможет ли он теперь заснуть, с постоянно открытыми глазами?

Глазные яблоки то и дело закатывались, и он почти засыпал, но камни до боли обжигали холодом спину, вырывая его из объятий благословенного забытья. В конце концов усталость взяла свое: Кентон свернулся калачиком и заснул.

Проснулся он из-за того, что пол под ним задрожал. Кентон долго не мог сообразить, где он находится, спит или бодрствует, а когда окончательно пришел в себя, ощутил сильное замешательство.

Оказалось, пока он спал, проклятие, обрушившееся на него, еще больше усугубилось: теперь он различал оттенки света – красноватые, насыщенные фиолетовые волны, ранее невидимые его глазу. Кентон посмотрел на пол под собой и увидел красные и оранжевые пятна, которые постепенно приобретали желтый и зеленый цвета. Там, где свечение было особенно ярким, еще ощущалось тепло его тела. Я что, теперь вижу и тепло? Как такое возможно?

Пол и стены вновь задрожали, и что-то оглушительно затрещало. Кентон испуганно оглянулся и увидел, что в стене образовалась щель в палец шириной. Через мгновение она была уже с ладонь, и во все стороны от нее поползли трещины. Одна из них достигла угла двери его камеры, и раздался ужасающий скрежет, когда дверь резко прогнулась под тяжестью падающих камней. Кентон в панике забился в дальний угол, обхватил голову руками и принялся отчаянно молиться богу, в которого не верил, заклиная небеса уберечь его от позорной смерти. Еще один мощный толчок, от которого на Кентона посыпался дождь из камней, отскакивая от его плеч, рук и спины… и наступила гулкая тишина.

Кентон осторожно поднял голову. В воздухе висели плотные облака пыли, и юноша попытался прищуриться, позабыв, что теперь не имеет век. Он быстро ощупал руки и ноги и обнаружил, что они целы, хоть и болели от синяков и царапин. Он облегченно выдохнул и тут увидел, что его молитвы были услышаны: дверь камеры выгнулась внутрь.

Кентон медленно приблизился к ней, не смея поверить в свою удачу. Неужели ему выпал шанс спастись, избежать смерти, которой он не заслужил, и судьбы, которая была предназначена другому? Трясущимися руками он схватился за выгнутый металл и заглянул в образовавшуюся щель между дверью и каменной стеной. Она выглядела слишком узкой, но попытаться стоило. Кентон изо всех сил потянул дверь на себя. Дверь заскрипела, но не поддалась. Кентон выругался – благоговение перед милосердным Провидением мгновенно улетучилось – и, рассвирепев, снова рванул ее к себе, раздирая ладони в кровь. На этот раз его усилия были вознаграждены: дверь выгнулась еще больше, искореженные петли со звонким стуком упали на пол.

Он с опаской выглянул в коридор. Там никого не было, к тому же стояла мертвая тишина, от которой ему стало не по себе. Уж лучше услышать топот спешащих по его душу охранников или даже грохот падающих с потолка камней.

Но в Академии было тихо. Слишком тихо.

Что Карбад сказал Тосану перед тем, как оставил Кентона с Анневом? Кажется, будто целая вечность прошла… «На Шаенбалу напали!.. – зазвенели в ушах слова мастера расчетов. – Чудовища, демоны из металла… эти твари уже в Академии!» Тогда почему до него не доносится ни звука?

Как бы то ни было, оставаться здесь нельзя. Кентон сделал глубокий вдох, тут же закашлялся от сухой пыли, висевшей в воздухе, и с осторожностью выбрался из камеры.

Коридор был завален каменными обломками, перекошенный потолок угрожающе навис над единственной лестницей, ведущей наверх. Кентон бросился бежать, не заботясь о том, что его могут увидеть. На самом деле он был бы даже рад, попадись ему сейчас кто-нибудь из мастеров или древних.

Но он никого не встретил. Никто не спешил проверить его камеру. Некому было с отвращением взирать на его новые шрамы и глаза без век. Некому было назвать его досадной ошибкой природы, кеокумом, сыном Кеоса.

Казалось, во всей Академии не осталось ни единой живой души.

Кентон остановился у лестницы и, подняв голову, вгляделся в пространство уровнем выше. Он увидел винтовую лестницу, коридоры, ведущие в архивы и Проклятое хранилище… и человеческое тело – столь искалеченное, что юноша не смог его опознать. Цвет одежды скрывали пятна грязи и крови, поэтому даже не представлялось возможным понять, кто это – служитель или мастер-аватар.

Кентон инстинктивно отшатнулся, и к нему вернулось нормальное зрение. Некоторое время он стоял, впитывая запахи и тишину. Рука машинально потянулась к лицу: пальцы скользнули по старому шраму, потом по отвердевшей коже вокруг глаза. Вдруг он заметил слабое свечение. Его пальцы светятся? Кентон удивленно убрал руку от лица – и свечение исчезло. Тогда он снова поднес руку к глазам, и тут ему стало ясно: от них-то и исходит это призрачное сияние.

Случись с ним такое еще пару часов назад, он бы, наверное, расхохотался от неожиданности или заплакал от страха – теперь же он остался спокоен. Пора бы смириться с тем, что он становится – да что там, уже стал – совсем другим существом.

И он смело шагнул вперед, готовый к встрече с переменами, произошедшими с миром за то время, пока сам он менялся, сидя в заточении.