Маскировка (История одной болезни) - [11]

Шрифт
Интервал

А она с тех пор не давала себя участковому, пока он на ночь на напяливал на свою ханыжную харю бульдожьего намордника. Любил он жену. Поэтому и надевал. Любовь к бабе, братец, и не на такие подвиги подталкивает, а еще на более сногсшибательные. А выть перестал. Разве и залает после седьмого ноября, но я лично считаю, что это в порядке вещей после праздничной похмелюги. Но дело не в этом. Нас-то, гаденыш, привык утрировать по-зверски. Житья не давал, асмодеище. Ты интересуешься, почему я говорю утрировать, а не третировать. Потому что утрировать означает третировать утром, когда мы собираемся в яблоневом саду за Зинкиным ларьком. На ночь некоторые из нас зарывали, бывало, под старыми яблоньками остатки портвешка, чернил, бормотухи или пивка. Зароешь, а потом по утрянке откопаешь, опохмелишься и – под землю, сортировать атомы урана. Конечно, если со стороны на нас поглядеть, то странная, должно быть, картина открывалась в ЦРУ на проявленных снимках. Ползают между яблоньками маскировщики на карачках: рыщут зарытую заначку, ибо один из них забыл, мерзавец, где он ее заныкал. Перерыли мы однажды весь сад, ножами и палками землю истыкали – нигде не можем найти четвертинку и бутылку пива. Нигде. А сердца-то наши тем временем останавливаются, не хотят тикать без расширения сосудов. В головах же буквальный конец света, страшный суд и изнурительный ад. Тоска, повторяю, и мрак. Большое горе. Наконец, когда казалось, не выйдем мы все из яблоневого сада, умрем на посту и окончательно не воскреснем, натыкаюсь я случайно на белую головку под вялым осенним лопушком. Зубами стащил, губу порезав, оловянную пробку, зубами же «Жигулевское» открыл, откуда только силы взялись, ибо руки у всех тряслись, как у балалаечников из оркестра народных инструментов имени Курчатова, и отпили мы, сердешные, бедные, из стылой бутылочки, из «маленькой», по одному спасительному глотку... Ух! Слава тебе, Господи! Прости и помилуй, спасены! Спасены на этот раз, а что дальше будет, неизвестно. Как завтра повернется судьба, не ведаем...

Быстро, для увеличения КПД водки и пива, разводим костер. Смешиваем в бутылке из-под шампанского с колотым горлом то и другое, и вот уже, товарищ ты мой, генерал-лейтенант, после спасения сам батюшка кайф коснулся наших внутренностей отеческой своей рукою. Кайф! Враз тела от него молодеют, мысли появляются в смурной, тупой и болезной пару еще минут назад башке, весь мир, включая проклятый наш Старопорохов, выстраиваться начинает на глазах, и хочется душе чегой-то такого... трудно даже сказать чего... высокого, настоящего, делового, полезного государству и людям, бескорыстного такого, решительного, партийного, а главное чистого... выпить еще, одним словом, хочется, а потом уже по эскалатору, вниз на второстепенную работенку – писать красной краской на ракетах зловещий лозунг «смерть капитализму», И вот, только мы в порядок привели себя после вечерней маскировки, смотрим: человек бежит к яблоневому саду от нашего дома. Босиком человек, хоть инеем за ночь прихватило осеннюю травку, в кальсонах голубых и сиреневой майке. Участковый. Кое-кто думал рвануть когти подальше от штрафа, но я командую:

– Цыц! Участковый в кальсонах на маскировку работает. Беды не будет. Оставаться на местах! Четвертинку притырить!

Подбегает, зверюга, запыхавшись. Рыло фиолетовое, вот-вот задохнется. Знаю я такие лица. Они от смертельного сужения сосудов бывают. Многолетнего, разумеется. Тут ты, братец, прав.

– Братцы! – хрипит умоляюще. – Братцы! Спасите! Дома – ни грамма!.. Помираю! Ей-Богу, помираю! Хоть пива дайте глоток, хоть одеколона... Спасите! Руки-ноги отнимаются! Можно и лосьончика!

На лбу участкового испарина. Дышит неровно. Подергивается весь. Глазенки бегают. Знакомая картина. Жалко человека бывает в таком состоянии. Беспомощен он и болен, и вся его случайная жизнь зависит в такие минуты от наперстка вшивого водки или от полстакана любой советской бормотухи.

– Век не забуду, братцы! Налейте! Дышать трудно! Грудь спирает! Виски горят!

– Нету, – говорю жестокую ложь. – Сами девятый хуй без соли доедаем! Запасать надо. Ты из магазинов, стерва, сумками волокешь, а у нас, маскировщиков, стреляешь. Где нажрался-то, борец с алкоголизмом?

– Праздник был, – отвечает, – у меня. Пистолет я потерял в понедельник. Все уж думал – конец. В петлю лезть собирался. Пенсия моя накрылась, а быть может, и свобода. Нашелся он, братцы, нашелся. Я его на складе, когда заведующую улюлюкал, выронил. Нашелся. Ну, и загулял. Спасите!

– Как же ты его выронил? Вниз головой что ли стоял? – спрашивает Тетерин. Он любил как инженер-изобретатель до сути вещей докапываться.

– Не помню. Сонька такое иногда выделывает, что башка, как после карусели, кружится... Дайте глоток! Помираю... Костер горит. Значит, грели портвешок.

Нет думаю, не получишь ты, паскуда, глотка. Не получишь! Не ты ли костры наши раскидывал, не ты ли штрафы присылал за распитие спиртного в неположенных местах? А? А кто отлавливал нас, как бешеных собак, и волок в вытрезвиловку? Ты – гадина! А главное, ты вредитель и, возможно, шпион, срывающий маскировочную задачу партии. Ты себя над нею поставил!


Еще от автора Юз Алешковский
Кыш и я в Крыму

Для многих из вас герой этой книги — Алёша Сероглазов и его друг, славный и умный пёс Кыш — старые знакомые. В новой повести вы встретитесь с Алёшей и Кышем в Крыму. И, конечно же, переживёте вместе с ними много весёлых, а иногда и опасных приключений. Ведь Алёша, Кыш и их новые друзья — крымские мальчишки и девчонки — пойдут по следу «дикарей», которые ранили в горах оленёнка, устроили лесной пожар и чуть-чуть не погубили золотую рыбку. В общем, наши герои будут бороться за то, чтобы люди относились с любовью и уважением к природе, к зверью, к рыбам, к птицам и к прекрасным творениям, созданным самим человеком.


Николай Николаевич

Главный герой повести «Николай Николаевич» – молодой московский вор-карманник, принятый на работу в научно-исследовательский институт в качестве донора спермы. Эта повесть – лирическое произведение о высокой и чистой любви, написанное на семьдесят процентов матерными словами.


Черно-бурая лиса

В эту книгу входят замечательная повесть "Черно-бурая лиса" и четыре рассказа известного писателя Юза Алешковского. Во всех произведениях рассказывается о ребятах, их школьных делах, дружбе, отношениях со взрослыми. Но самое главное здесь — проблема доверия к подрастающему человеку.


Рука

Роман Юза Алешковского «Рука» (1977, опубл. 1980 в США) написан в форме монолога сотрудника КГБ, мстящего за убитых большевиками родителей. Месть является единственной причиной, по которой главный герой делает карьеру в карательных органах, становится телохранителем Сталина, а кончает душевной опустошенностью...


Том 3. Блошиное танго; Признания несчастного сексота; Семейная история; Песни

Мне жаль, что нынешний Юз-прозаик, даже – представьте себе, романист – романист, поставим так ударение, – как-то заслонил его раннюю лирику, его старые песни. В тех первых песнях – я их все-таки больше всего люблю, может быть, потому, что иные из них рождались у меня на глазах, – что он делал в тех песнях? Он в них послал весь этот наш советский порядок на то самое. Но сделал это не как хулиган, а как поэт, у которого песни стали фольклором и потеряли автора. В позапрошлом веке было такое – «Среди долины ровныя…», «Не слышно шуму городского…», «Степь да степь кругом…».


Кыш и Двапортфеля

Для первоклассника Алеши Сероглазова по прозвищу Двапортфеля маленький щенок Кыш — самая преданная и умная собака на свете.О приключениях этих двух верных друзей, постоянно попадающих в разные передряги, рассказывают увлекательные и добрые повести Юза Алешковского.


Рекомендуем почитать
Фильм, книга, футболка

Два великих до неприличия актерских таланта.Модный до отвращения режиссер.Классный до тошноты сценарий.А КАКИЕ костюмы!А КАКИЕ пьянки!Голливуд?Черта с два! Современное «независимое кино» — в полной красе! КАКАЯ разница с «продажным», «коммерческим» кино? Поменьше денег… Побольше проблем…И жизнь — ПОВЕСЕЛЕЕ!


Венера туберкулеза

Перед вами первый прозаический опыт поэта городской субкультуры, своеобразного предшественника рэп-группы «Кровосток». Автор, скрывающийся под псевдонимом Тимофей Фрязинский, пришел в литературу еще в 1990-х как поэт и критик. Он участвовал в первых конкурсах современной городской поэзии «Русский Слэм» (несколько раз занимал первое место), проводившихся в клубе «ОГИ», печатался как публицист в самиздате, на сайте Удафф.ком и в запрещенной ныне газете «Лимонка». Роман - путешествие во вторую половину 90-ых, полудокументальная история жизни одного из обитателей Района: работа в офисе, наркотики, криминальные приключения и страшная, но придающая тексту двойное дно болезнь.


Серпы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дурак

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Настоящая книжка Фрэнка Заппы

Книга? Какая еще книга?Одна из причин всей затеи — распространение (на нескольких языках) идиотских книг якобы про гениального музыканта XX века Фрэнка Винсента Заппу (1940–1993).«Я подумал, — писал он, — что где-нибудь должна появиться хотя бы одна книга, в которой будет что-то настоящее. Только учтите, пожалуйста: данная книга не претендует на то, чтобы стать какой-нибудь «полной» изустной историей. Ее надлежит потреблять только в качестве легкого чтива».«Эта книга должна быть в каждом доме» — убеждена газета «Нью-Йорк пост».Поздравляем — теперь она есть и у вас.


Ельцин и торчки (политическая сказка)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.