Маски любви - [15]

Вскоре он стал сотрудником весьма престижного еженедельника. Клер преподнесла «своему сладкому мальчику» маленькие подарки – уютное гнездышко в двухквартирном доме на набережной и серебристый «шевроле».

Дастин решил, что по-своему любит эту женщину и пустился в отчаянные приключения. Он говорил: «Ах, ну что тебе за дело до этих шлюшек, детка. Они не дают мне прохода, а потом еще сами распускают слухи, потому что знают, как я люблю тебя». Он доказывал свою преданность патронессе, с увлечением посвящая ее ролям репортажи. Под пером Мориса дарование актрисы заблистало новыми красками, а ее личность приобрела ореол экстравагантной пикантности. На богемных вечеринках и солидных банкетах, куда Клер выводила Дастина, он не терял случая обронить невзначай: «Да, я люблю эту необыкновенную женщину».

Их связь длилась уже четвертый год – огромный срок для голливудских быстротечных романов, – когда Дастин узнал, что Клер, уехав к мужу в Нью-Йорк, вернулась с «секретарем» – смуглокожим спортсменом латинских кровей. «Секретарь», исполнял по совместительству обязанности телохранителя, завладел сердцем и постелью Клер, начавшей устраивать ему актерскую карьеру.

Сделав обиженный вид, Дастин облегченно вздохнул. Он взгрустнул о потерянной любви лишь во время инцидента с судебным процессом. Вмешательство Клер Ривз могло бы помочь ему. Но звезда умчалась в Испанию на съемки нового сериала. Чуть позже Дастин узнал, что Клер была прекрасно осведомлена о его неудаче, но не пошевелила и пальцем, чтобы спасти его. Потом Дастину рассказали, что Клер беззаботно и легко, как всегда, доверила «подружкам» свою «тайну» – юный красавчик Морис оказался импотентом! Растерянный Дастин понял, что далеко не так хитер, как воображал, и что ему отнюдь не удалось приручить «великолепную Клер Ривз».

В тот неудачный день, когда Дастин, заглянув в пустой холодильник, назвал себя слабаком, на вилле Клер Ривз должна была состояться грандиозная вечеринка по случаю завершения работы в мини-сериале совместного американо-испанского производства под названием «Месть игуаны».

Глядя в ослепительно улыбающееся лицо Клер, сфотографированной под руку со своим мужем и в обрамлении «приближенных особ», среди которых нагло ухмылялся смуглый «секретарь», Дастин почувствовал, что его загнали в угол, вынуждая показать коготки. Он тщательно разорвал фото на мелкие клочки и с наслаждением спустил обрывки в унитаз. Затем распахнул свой гардероб и порадовался, что еще не заложил великолепный смокинг от самого Гарднери, приобретенный в лучшие времена для сопровождения Клер.

Тщательно одевшись, Дастин не без удовольствия изучил свое отражение. Затем грациозно присел на подлокотник кресла и щелкнул золотой зажигалкой с монограммой, выдаваемой за фамильную. Неторопливо закурив, Дастин продолжал рассматривать себя в зеркальной дверце старомодного шкафа. «А эта визгливая потаскуха не зря величала меня Нарциссом», – подмигнул он себе, небрежно откидывая назад шелковистую русую прядь. Общение с собственным отражением всегда поднимало настроение Дастина. В отрочестве ему не требовалось картинок с голыми красотками, чтобы распалить воображение. Дастин возбуждался, разглядывая себя. Позже, глядя в свои зеленые, чуть вытянутые к вискам широко поставленные глаза, он внушал себе мысли о славе и фантастическом финансовом процветании. Потом это стало своеобразным ритуалом – отваживаясь на решительный ход, Дастин черпал силы в своей неординарной красоте.

Самым завораживающим в его облике было сочетание видимой хрупкости и потаенной силы, наивности и скрытого цинизма. «Кто он – ангел или дьявол?» – спрашивали себя покоренные им женщины, но так и не могли найти ответа, обожая именно эту головокружительную двойственность, отраженную во внешнем облике. У Дастина были прямые шелковистые светлые волосы и смоляные брови в дополнение к черным, густым девичьим ресницам. Его большой рот мог казаться нежным и властным, а изящные, быстрые руки – принадлежать пианисту, фокуснику или изощренному маньяку-убийце.

– Что, заперли тебя, драгоценнейший, на этом вонючем чердаке? Забросали счетами, облили дерьмом, наказали презрением… Ха! – Дастин рассмеялся, подмечая, как прекрасно выглядит его чуть закинутая голова и сверкнувшие ровные зубы. – Вставайте, сэр, вас ждут великие дела! Скорее – великие подлости. Это звучит куда увлекательней. – Дастин положил во внутренний карман небольшой конверт и портмоне с оставшимся, весьма скромным, капиталом.

По пути к вилле Клер Ривз он приобрел на все деньги шикарный букет мелких орхидей и, оторвав одну, сунул к себе в петлицу.

Владения Ривз на склоне каньона Бенедикт представляли собой ансамбль затейливых сооружений в восточном духе, где жилые помещения сочетались с внутренними двориками, спрятанными под стеклянные купола или прикрытыми вьющимися растениями. Бассейны, гроты, фонтаны были страстью и гордостью Клер. Она любила рассказывать о том, что ее «дурашка»-муж обожает калифорнийское гнездышко, где чувствует себя султаном. Было общеизвестно, что нью-йоркский магнат всегда путешествует с собственным штатом прислуги, в который входят две представительницы медперсонала и впечатляющая шестипудовая мулатка-делопроизводитель. Клер нравилось изображать главную жену в «гареме» и то, что ее Дик отнюдь не скупится оплачивать ее капризы. «Мои гонорары целиком поглощает содержание двора – двести тысяч в месяц едва хватает, чтобы свести концы с концами. Семь ртов в этом доме, включая шофера, специалиста по водным сооружениям, плюс обслуга звезды – от агента по рекламе до спортивного гуру… Ну, и всякие побрякушки – шпильки-булавки тоже чего-то стоят». Она задорно подмигивала Дастину, отнеся его в разряд «побрякушек». Подъезжая сейчас к ее дому, он покрылся холодной испариной от ярости, вспомнив, как покорно сносил унижения, изображая паиньку. Настал момент отыграться, «словить свой кайф». Дастин представил, как зальется фальшивым, рассыпчатым смехом Клер, бросив взгляд на фотографии. «Ее сладкий мальчик» не терял время даром, собирая «любовное досье» на свою героиню. Ему посчастливилось поймать удачные кадры: Клер с известным чернокожим боксером, схватившиеся в весьма живописном «бою», Клер на загородном ранчо с тренером по верховой езде: ворох свежего сена в конюшне целомудренно скрыл от объектива обнаженный зад кавалера, в то время как вывалившийся из тугого «мексиканского» корсажа бюст дамы и ее взметенные к потолку ноги в розовых чулках не давали усомниться в истинном характере их встречи. Были здесь и эпизоды в бирюзовой спальне, предусмотрительно запечатленные Дастином «на память» о днях счастливой любви…