Маски - [23]

Бездыханное тело Роби обнаружили в его гостиничных апартаментах в субботу утром сидящим на стуле, перед ним были разбросаны маски. Полагаю, он принял яд.
С него сняли маску и взглянули на его лицо.
Он был весьма недурен собой, красив, богоподобен. У него был правильной формы нос, волевой подбородок и добродушный рот, глубоко посаженные темно-синие глаза и горделивое чело.
Так зачем же было носить маску? – спросите вы.
Пусть Роби сам ответит вам. Вот его прощальная записка:

«Дорогой Липп!
Отнесите все деревянные маски в музей… последнюю же маску мою из плоти сожгите, кремируйте, а пепел развейте… и продолжайте жить… РОБИ…»

КОНЕЦ

Рекомендуемая концовка романа «МАСКИ».

Страница 250:

Я вышел из-под затененной прохладной аркады на Центральный вокзал, где меня дожидался Стивенсон. Он поспешил мне навстречу с печальной улыбкой.
– Стиви, – сказал я.
– Значит, ты приехал домой. – Он крепко и долго сжимал мне руку и плечо.
– Да, – сказал я. – Вот он я.
– Где твои маски?
– Я раздал людям, нуждающимся в них, – ответил я.
– Ты остановишься в городе?
– И надолго. На той неделе приезжает Элен.
– Вот и отлично. Как я рад тебя видеть! Потрясающая выдалась осень, не правда ли?
– Да, – признал я. – Действительно потрясающая.
Мы протиснулись сквозь толпу и оказались на улице. Тысяча масок промелькнула мимо в одном направлении, две тысячи масок пронеслись в противоположном. Не шевельнув пальцем, не пытаясь дотянуться до них или остановить, я смотрел, как они снуют взад-вперед.
А они, казалось, не замечали меня.
«Так всем только лучше», – подумал я.
– Хочу есть! – объявил я во всеуслышание.
На ужин у нас был омар «термидор» с добрым вином, за трапезой мы много говорили и смеялись.

КОНЕЦ

Состоялись похороны.
Проповедь читать не стали. Звучала какая-то музыка, принесли какие-то цветы. В большом гробу на шелковых подушечках возлежали двадцать самых узнаваемых масок Роби Кристофера.
– Это я – Роби, – заявила одна маска.
– Нет, вот Роби, – возразила ей другая маска.
– Прошу прощения! – возопила третья. – Я хорошо знала Роби! Самая правильная – пятая маска!
Такие вот похороны: понесшие утрату пришли оплакать два десятка убийц, деревянно лежавших в гробу на синеньких подушечках, а прекрасный человек, ими убитый, со свистом вылетел в трубу крематория, всего в нескольких милях отсюда, загубленный и не оплаканный этой избалованной почестями двадцаткой…

VII группа фрагментов – драматические версии

Девять разрозненных черновых листов из сценария для радиопостановки «Масок» являются последней значимой стопкой фрагментов этого проекта. Подобно фрагментам и черновикам романа, радиопостановка сохранилась, как нам представляется, только в этих отрывочных текстах. Хотя они не являются цельным текстом, черновики радиосценария сохраняют некую последовательность. На дошедших до нас страницах мы видим прибытие носящего маску мистера Ворта в пансион, его переговоры с домохозяйкой (также – Хозяйкой или миссис Лантри) насчет комнаты, пересуды постояльцев о его таинственном внешнем виде и происхождении, их жалобы и слежку за мистером Вортом. Нагнетание обстановки разрешается на последней странице, где полисмен и домохозяйка возвышаются над мертвым мистером Вортом. Когда полисмен снимает с него маску, перед ним открывается красивое лицо мистера Ворта. Как говорит мистер Ворт в начале пьесы, он не был физически искалечен на войне, а пострадал от самой жизни – «Великой войны за выживание, которая идет повсюду втихомолку».

На титульном листе Брэдбери указывает, что данный вариант «Масок» является «пьесой для программы передач «Кузница мира и безопасности»». В рамках этой программы 2 января 1947 года Американская радиовещательная компания (Эй-би-си) транслировала одноактную радиопьесу Брэдбери «Луг», удостоенную премии и адаптированную автором по одноименному, тогда еще неопубликованному рассказу. Вероятно, он адаптировал «Маски» для радиопостановки в тот же период. Эти фрагменты несут в себе ту же «глубинную идейную нагрузку», что и «Луг», и источником вдохновения обоих сценариев в некоторой степени послужили радиопьесы Нормана Корвина с «далеко идущими замыслами», по словам Брэдбери. И действительно, на исходе того года Корвин и Брэдбери подружились. Но даже то ограниченное время, которое Брэдбери смог выкроить из сочинения коротких рассказов, было вскоре поглощено переговорами с Си-би-эс и Эн-би-си на предмет адаптации его опубликованных рассказов для радио. Хотя эти сценарии писал не он, маловероятно, что его адаптация «Масок» была настолько разработана, чтобы предложить ее в качестве самостоятельной радиодрамы.

Хотя Брэдбери восстановил первоначальную идею своего романа для заявки, поданной в Фонд Гуггенхайма в 1948–1949 годах, сохранилось очень мало свидетельств того, что он продолжал работать над «Масками» в каком-либо значимом формате. Сам Брэдбери мало что помнит, кроме того, что творческое вдохновение пришло к нему, благодаря его любимым мексиканским маскам. Два или три его плана работ на будущее содержат заголовок «Маски», но с середины 1950-х годов из планов исчезает и этот заголовок. В конце концов, роман «451 градус по Фаренгейту» оказался более жизнеутверждающим лекарством от модернистского кризиса ценностей, и не приходится удивляться, что «Маски», подобно его неоконченному произведению «Слепые рати рубятся в ночи», так и затерялись среди мрачных воспоминаний начала «холодной войны».