Маскарад в лунном свете - [14]

Дули с шумом передвинул два стула, удобно уселся на один из них и знаком велел Томасу сесть на другой.

— Ты умеешь побеждать Томми, и это факт, — проговорил он, улыбнувшись Томасу, который остался стоять. — Почему бы тебе не сказать какую-нибудь пакость о матушке этого джентльмена, раз уж ты взялся за дело?

Томас кинул хмурый предостерегающий взгляд на Дули, затем поклонился сэру Перегрину.

— Простите меня, сэр, — сказал он смиренным тоном, обезоруживающе улыбаясь. — Мне стыдно за свое безобразное поведение. Не могу понять, что на меня нашло. Наверное, дело в том, что я слишком долго ждал и пропустил свой ленч. Гроуз, дружище, не будете ли вы так любезны и не раздобудете ли для нас хлеба с сыром, а заодно, может, и графинчик бургундского, да побольше. Я убежден, что наша беседа будет протекать более мирно, если мне удастся успокоить свой бунтующий желудок.

Сэр Перегрин посмотрел на Томаса, который ответил на его взгляд нарочито пристальным взором, будто провоцируя на возражения, затем снова опустился в свое кресло.

— Ну что ж, хорошо, — согласился он наконец. — Гроуз, сходи в мою личную комнату, посмотри, что там есть. Уверен, там найдется что-нибудь, чем мы сможем угостить этих джентльменов.

— Я бы не возражал против куска мяса, юноша, — сказал Дули вдогонку секретарю, и Томас со вздохом посмотрел на приятеля. — А почему, позволь спросить, ты сейчас на меня уставился, Томми? Не мог же попросить его принести эля, это было бы бессмысленно, разве не так? — обратился к нему Дули, пожав плечами, и Томас был вынужден прикрыть рот рукой, притворившись, что закашлялся, чтобы скрыть улыбку.

Как только дверь за секретарем закрылась, Томас подошел к столу и демонстративно уселся на его левый угол, предварительно отодвинув стоявший там бюст Сократа. Он хотел находиться поближе к сэру Перегрину, ощущать запах его одеколона и его страха. Он знал, что физически он вдвое сильнее сэра Перегрина и хотел, чтобы и тот об этом не забывал. Возможно, все они играли в какую-то игру, но это была весьма серьезная игра, со строгими правилами.

— А вы решили, что я буду поощрять присутствие свидетеля, Тоттон? — спросил он как бы между прочим.

— Гроуз абсолютно лоялен, хотя умом и не блещет, — парировал сэр Перегрин, схватив бюст и поставив его рядом с бюстом Гомера. — И на что, собственно, вы рассчитывали, явившись сюда? Я и не думал, что встречу вас здесь. Неужели вы не в состоянии выполнить самые простые инструкции? Мы же все должны собраться в субботу в Ричмонде.

— Да, должны, Тоттон, и мы там соберемся, — ответил Томас и, достав из кармана манильскую сигару, сунул ее, не зажигая, в рот. — А сюда я пришел и выстрадал долгое ожидание в вашей приемной затем, чтобы как-то оправдать в глазах непосвященных свое пребывание на вашем сыром острове. Должен заметить, старина, что вы продемонстрировали максимальную готовность к сотрудничеству. Целых четыре часа! Не трудно вам было скрываться здесь, пытаясь представить, как я реагирую на то, что меня заставили так долго ждать? С другой стороны, если бы окружающие заметили, что ко мне вы отнеслись лучше, чем к другим моим соотечественникам, приходившим просить аудиенции, это вряд ли пошло бы на пользу нашим планам.

— Так, значит, вы пришли сюда только для отвода глаз? Нам нечего обсудить наедине?

Томас взял со стола небольшую трутницу, высек огонек и, поднеся его к сигаре, зажег ее. Глубоко затянувшись, он выдохнул кольцо сизого дыма прямо в худое лицо сэра Перегрина.

— Только один маленький вопрос, Тоттон. Потом я уйду, и вы сможете успокоить ваши истерзанные нервы, швырнув в Гроуза одним из этих античных философов. Один маленький вопрос, требующий ответа. Скажите мне, не ведете ли вы и другие члены вашей группки предателей переговоров с Францией? Не пытаетесь ли заключить, так сказать, двойную сделку?

Сэр Перегрин закашлялся и помахал рукой, разгоняя дым, потом посмотрел на Томаса, перевел взгляд на Дули и снова на Томаса. Томас внимательно наблюдал за ним, рассчитывая заметить на его лице признаки тревоги, но не увидел ничего, кроме недоумения.

— Переговоры с французами? Да вы с ума сошли! Никому из нас такого и в голову не пришло бы. Возможно, вам следует напомнить об одном факте, сэр. Мы, англичане, воюем с Францией.

— Не будьте ослом, Тоттон, — оборвал его Томас, вставая у края стола и испытывая облегчение, но сохраняя сердитый вид.

Конечно, высказанное им обвинение было всего лишь предположением, смутно беспокоящим его подозрением, и ему едва ли стоило ждать четыре часа, чтобы убедиться в своей ошибке. Но это вовсе не означало, что день должен пройти впустую. Раз уж он был здесь, он мог доставить себе удовольствие и поиздеваться над разнервничавшимся сэром Перегрином.

— Воюете с Францией, говорите? Любопытное же у вас понятие о чести. С Францией воюют ваши соотечественники, а вы воюете с Англией, — тихо проговорил он. — Для чего же вам помогать Америке, как не для того, чтобы посеять недовольство в массах и свергнуть собственного монарха? Скажите же мне, кто из вас должен стать королем? Хервуд? Чорли? Ну не Мэпплтон же, это уж точно. Тогда это, видимо, будете вы, Тоттон. Воображаю вас в короне. Дули, ты можешь представить себе сэра Перегрина в королевском пурпуре? А может, я ошибаюсь, и вы с вашими единомышленниками хотите последовать примеру Америки и распахнуть двери Британской империи перед демократией со всеми ее преимуществами? Дули фыркнул.