Маскарад или Сколько стоит твоя любовь? - [23]

   Морозов кое-как отряхнулся (даже по-собачьи пробовал). Смотрелось это настолько комично, что я не удержалась от короткого смешка. Тимофей несколько раз провёл рукой по мокрым и, надеюсь сладким волосам (не зря же туда вбухала целых пять ложек сахара?) и исподлобья уставился на меня. В его глазах неистовствовала ледяная буря.

   Я мысленно ойкнула и осмотрелась в поисках подходящего оружия для самообороны. Кажется, сейчас произойдёт кое-чьё смертоубийство.

   - Пожалуйста, стой спокойно, - то ли прорычал, то ли просипел парень, но и это получилось до ужаса забавно, и породило новый смешок.

   Какой же он милый, когда злится. Страшный, но милый. Прямо так и захотелось ненадолго побыть щенком. Ага, сначала погрызть его кроссовки, а потом в них же и написать.

   - Зачем? - с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос, уточнила я. Какие там осторожность и самооборона? Не прикончит же он меня в моём собственном доме! Или всё же?..

   - Затем, что сейчас я тебя буду убивать! - прорычал Морозов и решительно двинулся на меня.

   Я вместо того, чтобы применить какой-нибудь приём из самообороны, сдуру схватила со стойки ложку и запустила ею в парня.

   Морозов снаряд отбил и, кажется, только больше разозлился. Ещё чуть-чуть, и точно начнёт писать кипятком. Или в его случае - какать ледышками. Хорошо у меня была выгодная позиция для побега. И, пока ботаник не принялся активно претворять свою угрозу в жизнь, я ринулась в коридор. Запрусь-ка в ванной и пережду. Заодно подумаю, как собственными силами избавиться от его навязчиво-шизофреничного внимания. Где только таких психов делают?

   - Стой, зараза! - проорал Тимофей. Я было хотела обернуться и крикнуть, что стрелять ему всё равно нечем, но тут чья-то (не трудно догадаться, чья именно) рука сдавила моё правое плечо и дёрнула назад.

   Я рефлекторно вцепилась в его ладонь, другой рукой схватила первую попавшуюся вещь и, не глядя, обрушила её на парня. Попала, так попала! В прямом и переносном смысле. Теперь либо ему грозит сотрясение мозга средней тяжести, либо мне - статья за убийство. И состоянием аффекта здесь не отмажешься.

   Морозов, получив удар китайской вазой по голове, мешком рухнул на пол и не подавал признаков жизни.

   - Хэй! Ты там живой? - осторожно позвала я и для надёжности потыкала тело пальцами ног. Оно ответило глухим стоном и слабо зашевелилось. С облегчением вздохнув, осторожно присела на корточки, попутно смахнула со спины парня пару некрупных осколков от вазы. Кешка вечно бурчал, что я, как хомяк, тащу к себе в нору кучу всякого барахла. Теперь пусть только слово скажет - сразу запущу в него вазой!

   - Как себя звать - помнишь? - дружелюбно поинтересовалась я у пациента.

   - Когда я встану, ты, Родионова, ляжешь, - зло прокряхтел Морозов и попытался подняться. И тут же заскрежетал зубами: один из осколков пропорол ему руку, и на недавно уложенный ковролин хлынула кровь.

   Я изобразила ужас на лице и, осторожно перешагнув через растянувшегося на полу парня и осколки, убежала обратно на кухню. Аптечку мне, аптечку!

   И не из-за человеколюбия. Во сколько встанет чистка коврового покрытия?

   Хорошо-хорошо, Морозова, тоже жалко, но он сам виноват: сам пришёл, сам нарвался и теперь сидит, истекает кровью.

   Когда я вернулась с веником и аптечкой к месту побоища, Тимофей уже пришёл в себя и даже умудрился принять сидячее положение, упёршись спиной в пуфик. На меня парень посмотрел с нескрываемой злобой, но говорить ничего не стал. Молодец, мальчик, быстро учится на своих ошибках.

   - Ты живой или лучше сразу добить из жалости?

   - Твоими стараниями, Родионова, - буркнул Тимофей и попытался взъерошить волосы истекающей кровью рукой. Осколок он, похоже, выдернул сам.

   - Вообще-то, у меня есть имя, - в тон ему ответила я и, не дав Морозову запачкать кровью ещё что-нибудь, в том числе и его буйную шевелюру, придержала его руку. - Смирно сиди, ты мне и так должен за чистку ковра.

   - А ты мне - за разбитую голову.

   - Сам виноват, - обиженно хмыкнула я, и осторожно сгребя веником осколки в одну кучу, пролезла к пуфику. Разложила на нём инструменты первой помощи, опустилась на колени рядом с парнем и начала играть в медсестру. Раньше мне часто приходилось обрабатывать ссадины, порезы и прочие боевые раны моего неугомонного братца. Как и любой мальчишка, подраться он любил и не всегда выходил из драки победителем. Так что каким-то порезом меня не испугать. И не важно, что он, брат то есть, старший: врачей Кешка недолюбливал, если не сказать боялся до мокрых подгузников. И вроде взрослый человек....

   Эх-х.

   Я закончила с запястьем пострадавшего ботаника и принялась осматривать его голову. Тимофей не сопротивлялся, только временами морщился и издавал тихие нечленораздельные звуки. Утверждать не могу, но подозреваю, что он меня материл...

   Голова, как и предполагала, оказалась целой и невредимой, только несколько прядей запачканы кровью. Это удачно я попала, а Тимофей удачно нацепил на макушку свои маскировочные очки. Их, конечно, жалко, но - как я уже для себя решила - он сам виноват! Его сюда насильно никто не тянул.