Часть первая
Вред и польза упаковочной продукции
— Молодой человек! Вы потеряли!
Я обернулся, передо мной стояла низенькая, пухленькая бабулька, типичный божий одуванчик с палочкой в руках, которой спокойно можно прибить упитанного мамонта, протягивающая мне красный продолговатый футляр.
— Извините? — не понял я.
— Вы потеряли!
Она буквально впихнула коробку мне в руку и с максимальной скоростью для её «трёх» ног скрылась в арке двора.
Я проводил её удивлённый взглядом мерса въехавшего в Камаз, сунул футляр в карман и пошёл туда, куда ходят, когда их посылают, то есть на работу.
Вечером, злой, уставший и голодный я заглянул в холодильник, в котором от количества свободного места могла повеситься целая стая мышей, кроме заплесневелого куска сыра и бутылки минералки открытой мной… в общем, давно, в нем было пусто. Громко хлопнув дверкой, я решил сделать подвиг и дойти до магазина.
Набрав целую тележку снеди и дойдя до кассы, я к своему несчастью, понял важную вещь, я забыл кошелёк и теперь стою перед кассиршей, как богатырь на распутье, и думаю, что делать дальше, когда заместо так необходимого кошелёчка с кредитками и бумажками в руке обнаружился красный футляр? Любовался я на него, пока добрая кассирша не привела меня в чувство, требуя денюшку. Не сводя с футляра глаз, я похлопал себя по карманам и что-то ей протянул, странно, но хватило (слава моей бестолковость и хомячьим задаткам, и вообще, я люблю эти штаны!). Быстренько сгребя всё в пакеты, я вылетел из магазина, взлетел на 15 этаж на первой космической, закинул пакеты куда подальше, уселся за стол, положив футляр перед собой и тупа начал на него пялиться. Что-то я к нему неровно задышал, но открывать побоялся, точно зная, что ничем хорошим это не закончиться. Вспомнив, что в роду у меня рентгеновских аппаратов не было и вот так прожигать его взглядом бесполезно, я внял еле слышимому голосу разума и спокойненько отправил симпатичный красный футляр в мусорное ведро, удовлетворённый собой лёг спать.
Проснувшись, долго и нудно матерясь и чертыхаясь о своём юношеском склерозе и поставке верного будильника на моё пробуждение, как, всегда не позавтракав (между прочим, со вчерашнего обеда крошки во рту не было) я, ну очень добрый, погрёб в проклятое всеми возможными и невозможными проклятиями место моего труда и обороны. А работаю я переводчиком, работу свою я люблю, но коллег и особенно шефа на дух не переношу и сижу там только потому, что работать в этом чёртовом городишке больше негде. (Заметили, какой я добрый? Вы меня ещё злым не видели, обхохочитесь!)
После тяжёлого рабочего дня, дома меня ждал сюрприз, даже два. Ну во-первых, я обнаружил приветливо взломанную и распахнутую мою входную дверь, вместе с последующем обнаружением перевёрнутой с ног на голову обстановки внутри самой квартиры, а во-вторых, меня жёстко, но очень близко познакомили с ковром два таких скромный шкафчика размерами с кин-конга в детстве. Нет, я, конечно, попытался возмущаться — Э-э-э… тьфу… како…уро… тьфу…грязно…да я…тьфу…понатоптали!!! — вот где-то так, но разве мне это помогло?
— Ну и где он? — спросил сердитый голос.
— Хто он? — промычал я в ковёр.
— Футляр где? — шкафы одновременно устроили мне долби эффект в оба уха, чуть не сделав инвалидом по слуху.
— Вы ещё громче покричите. А то в Китае не все слышали. У меня со слухом всё в порядке… было, до этого момента. О футляре, ничего не знаю! — продолжил я чистить носом пыльный коврик. Пчи! Надо бы пропылесосить!
Шкафы вздёрнули меня на ноги, в добровольно — принудительно порядке любезно прошманали по карманам, потом уже насильно усадили в кресло, опустив каждый мне на плёчо по своёй загребущей лапище. Я мельком осмотрел свой конвой из типичных близнукоподобных качков в строгих костюмах, чёрных очках (ну что они в них ночью видят?), а заодно и остатки комнаты и ужаснулся размерам разрушения (тут не только пылесосить придётся!). Я страдальчески вздохнул, сделал лицо попроще, обладателя премии идиот года, и уставился на хозяина сердитого голоса. Тот оказался седым тощим старичком лет так 80 — 90, в бежевом костюме тройке, висящем на нём, как чехол от дирижабля на Тутанхамоне. Одной рукой он опирался на трость, видимо боялся улететь в глубь дивана или совсем улететь. Второй рукой он старательно подворачивал седой длиннущий ус.
— Семён Семёныч Вист — представился дедушка.
— Очень приятно — протянул я — Егор. И как я вижу, вы уже убедились — я окинул комнату взглядом — Что у меня никаких футляров, коробок, банок и прочей упаковочной тары не имеется — скрестил руки на груди и обвинительно (интересно, они, что помойкой побрезговали?) уперся в него глазами.
— Ну, прости. Мои мальчики (я хмыкнул, тоже мне мальчики — зайчики) чуточку перестарались — он ехидно улыбнулся, махнул рукой и близнюки меня отпустили — А теперь поговорим как взрослые разумные люди. Да Егор?
Я кивнул.
— Егор, пожалуйста, верни мне мою вещь, будь любезен, порадуй старика — его лицо стало добрым, добрым, а голос чуть ли не боготворящим меня.
— Уважаемый Семен Семеныч (меня тоже потянуло на вежливость), я вам честно говорю, я клянусь, нет у меня ваших вещей, а если бы были, вы б их давно нашли.
