Маскарад для маркиза - [51]

Каллиопа возмутилась. Она подошла к шкафу, выдернула ночную рубашку и оглянулась, но Энджелфорд по-прежнему лежал, отвернувшись к стене.

Переодеваясь, она все время смотрела, не подглядывает ли он, но Джеймс не подглядывал и уж тем более не предлагал помочь.

Девушка сжала зубы. Ей бы расслабиться, но она вместо этого смешалась и разозлилась, сама не зная почему.

Наконец она скользнула под одеяло и молча уставилась в потолок. Постепенно ее сморил беспокойный сон, под утро он тихо ушел, как и обещал.

Глава 10

Какая ужасная ночь!

У Джеймса болел каждый мускул. Кажется, он так и не сомкнул глаз, терзаемый либидо и узкой кушеткой. Каллиопа установила характер их отношений, чего он и придерживался, несмотря на то что она демонстративно хлопала дверцей шкафа и вообще вела себя, как взбесившаяся пчела, потерявшая мед. Джеймс знал, что она тоже плохо спала, ее дыхание всю ночь оставалось неровным. Все-таки иногда так трудно понять прекрасный пол!

Джеймс сбросил одеяло на пол и встал с кушетки. Каллиопа, кажется, заснула. Маленький комочек под одеялом – как с ней быть? Самая пугливая куртизанка, которую ему доводилось видеть. Ведет себя как оскорбленная невинность. От таких женщин надо бежать как от чумы! Интересно, понимает ли она, какие сигналы подает?

Джеймсу никогда не приходилось обхаживать женщину, но временами ему казалось, что с ней он ведет себя именно так.

Выйдя за дверь, он тихо, но решительно запер ее. В его комнате уже ждал камердинер.

– Роджерс, я не в настроении долго копаться. Постарайся свести все к минимуму.

Слуга фыркнул. Он, кажется, потратил небывало много времени на чистку брюк и ботинок и ждал похвалы, но Джеймсу было не до него. Он сердито отослал Роджерса и спустился к завтраку, терзаемый догадками по поводу хода мысли у женщин. К счастью, за столом его встретил только Рот.

– Господи, Энджелфорд, как ужасно ты выглядишь! Не ожидал от тебя такой мрачности, после того как вы удалились вместе с Эсмеральдой. – Сам Рот выглядел весьма бодро. – Я думал, ты будешь похож на кота, съевшего канарейку...

Джеймс испепелил нахала взглядом и грубо выхватил у официанта тарелку. Положив себе деликатесов с бокового столика, он сказал:

– Ну как, покрыл графиню?

Рот ухмыльнулся еще шире и подцепил сосиску.

– Нет, к разочарованию леди Фландерс. А она-то надеялась заранее отпраздновать день рождения леди Петтигрю! Похоже, она неутомима. Это восхитительная черта, но прочие ее свойства не соблазняют меня на предложенную трату времени. Уверен, твоя краля тоже злится неспроста – наверное, ожидала, что ты ее разденешь и вкусишь все ее изобильные прелести.

– Кстати, о дне рождения и подарках, – желая поскорее сменить тему, сказал Джеймс. – Хоулт утверждал, что возьмет Эдмонда на какую-нибудь вечеринку, поскольку парень повзрослел. Не помню, сколько ему лет, но Хоулт считает – это будет забавно. Скоро у него день рождения...

– Да, двадцать лет. Мальчику пора вступать в армию, как сделали мы в его возрасте.

На ранний завтрак пришли две дамы, и Джеймс не смог получить от Рота никаких дополнительных сведений. Рассматривать Рота как подозреваемого ему не хотелось – его инстинкт говорил, что Рот не имеет отношения к исчезновению Стивена или к смерти Солсбери. Но и вычеркнуть его из списка он пока не мог.

Рот – один из лучших агентов – всегда работал под глубоким прикрытием. После предательского убийства Солсбери Рот стал действовать еще более скрытно, тонко, но неуклонно избегал публичных мероприятий. Удивительно, что он появился у Петтигрю. После того как Джеймс закончит расследование, ему придется основательно поговорить с другом и коллегой.

А пока он получил нужную информацию. Память Рота была безошибочной; если он говорит, что Эдмонду исполнится двадцать лет, значит, свидетельство о рождении, найденное в комнате Тернберри, – фальшивка. Там сказано, что ему двадцать один.

Зачем Тернберри держит у себя свидетельство о рождении сына Хоулта? Конечно, он секретарь Хоулта, но, если то, что заподозрил Джеймс, правда, Хоулт никому не доверит этот документ и всю информацию будет оберегать ценой жизни.

В комнату впорхнула Каллиопа в лимонно-желтом утреннем платье. Тонкие пышные кружева по вороту и на подоле делали ее похожей на фею.

– Рот, как чудесно видеть тебя в такое прекрасное утро!

Она выглядела отдохнувшей, беспечной и все внимание уделяла только Роту, а на Джеймса даже не взглянула.

– Какой прекрасный уик-энд! Я уверена, что леди Петтигрю отпразднует свой день рождения с выдумкой. Кстати, о днях рождения – на следующей неделе я хочу пойти на праздник к Эдмонду Крейну. Все дамы будут у ног этого элегантного юноши. Кажется, ему исполнится двадцать один год?

Рот насмешливо посмотрел на Джеймса:

– Насколько я знаю, двадцать.

Джеймс готов был задушить ее. Лицо Рота приняло задумчивое выражение, однако он продолжал слушать непрерывную беззлобную болтовню Каллиопы. Она говорила о светских дамах, услаждая Рота анекдотами и последними сплетнями. Но Рот был не дурак – светские интриги являлись его второй натурой.

– Кстати, вы сегодня не видели Тернберри? Я вспомнила, что должна ему кое-что сказать.