Маска любви - [30]

— К счастью, у меня мало что было.

Герцог не ответил. Он стоял у иллюминатора, глядя на море.

Несмотря на его спокойный тон, Катерина знала, что герцог глубоко взволнован тем, что произошло, и он, как и любой человек, беспокоится о будущем.

С усилием, потому что она боялась больше, чем смела признаться даже себе, девушка сказала:

— Раз мы должны больше суток сидеть взаперти в этой каюте с нашим стражем, я хочу спросить… у вас случайно нет с собой колоды карт?

— Карт? — изумленно переспросил герцог, будто в жизни не слышал ни о чем подобном.

Катерина улыбнулась.

— Если мы все время будем пугать себя, представляя, что с нами случится, когда мы достигнем места назначения, это не принесет никакой пользы, — сказала она. — Есть множество вопросов, которые я хочу задать, но, по-моему, сейчас нам лучше отвлечься. Сыграть в пикет или любую другую игру, какую хотите. Отец научил меня почти всем карточным играм.

Герцог недоверчиво воззрился на нее, а потом рассмеялся.

— Я никогда еще не встречал женщину, настолько непредсказуемую, как вы, — сказал он. — У меня такое чувство, что вы неестественная. В эту минуту вам следовало бы лить слезы на моем плече.

— Именно этого мне и хочется, — призналась Катерина, — но как-то… неловко делать это перед… публикой.

При этих словах она взглянула на солдата, который теперь дымил своей вонючей трубкой.

— Боюсь, мы будем по горло сыты табачным дымом, пока доберемся до Туниса, — заметил герцог.

— Я тоже об этом думала, — сказала Катерина, — но вряд ли мы сумеем объяснить ему, что невежливо курить в присутствии дамы!

Герцог снова засмеялся и, подойдя к столу, выдвинул ящики.

— Уверен, у меня где-то была колода.

В конце концов он отыскал ее у задней стенки нижнего ящика.

— Нам повезло, что Хедли не положил их в салон. А вы, случайно, не играете в шахматы?

— Конечно, играю, — ответила Катерина. — А что?

— Да я только что вспомнил, что купил в Венеции шахматы.

Герцог пошел к расписному шкафу и вытащил большую коробку. Положив ее на кровать, он развернул бумагу, и Катерина увидела зеленый кожаный футляр с красивым тиснением по итальянской моде.

Когда герцог открыл его, чтобы достать резные фигуры из слоновой кости, явно очень старинные, девушка ахнула от восторга.

— Я увидел их в лавке, — объяснил герцог, — и не смог устоять.

— Они изумительны! — воскликнула Катерина. — Но вы так удивленно спросили, не играю ли я в шахматы, что мне просто не верится, что они предназначались для одной из ваших… подруг.

— Нет, конечно, — согласился герцог. — Я купил их для коллеги по политической деятельности. Мы с ним часто играем в шахматы, и я знал, что он оценит такую изысканную работу.

— Вы интересуетесь политикой? — спросила Катерина.

— Очень.

— Тогда меня удивляет, что вы приехали в Венецию советовать им вооружаться против возможного вторжения Франции в Австрию, но не подумали, что в этом случае произойдет в Англии.

— А что произойдет? — с любопытством спросил герцог.

— Я абсолютно убеждена, что если на континенте начнется большая война, то рано или поздно Великобритания будет втянута в нее! А мы почти так же не готовы воевать, как и венецианцы.

Герцог не сводил глаз с ее лица. Он заметил, что девушка говорит так, будто она целиком и полностью англичанка, но ничего не сказал, и Катерина продолжила:

— Наши корабли нуждаются в ремонте и переоснащении, у нас очень маленькая регулярная армия, а наши солдаты давно уже недовольны задержками в получении жалования и условиями, в которых им приходится служить.

— Откуда вы это знаете? — спросил герцог.

— Я слышала, как знающие люди говорили об этом, я внимательно слушала дебаты в палате общин, и кроме того, я читаю газеты.

— Вы изумляете меня, — сказал герцог, — но, действительно, все, что вы сказали — правда! Нам необходимо перевооружаться. Донесения из Европы, как признает мистер Питт, очень зловещи.

— А вы? Вы пытаетесь помочь? — спросила Катерина.

— Каким образом? — не понял герцог.

— Вы ведь владеете большими землями, — объяснила Катерина. — Если нам придется воевать, и даже если мы окажемся в блокаде, нам понадобится больше продовольствия, чем наши фермеры поставляют нам в данный момент.

Герцог так заинтересовался этой идеей, что напрочь забыл о шахматах, которые положил на кровать.

Они проговорили больше двух часов, обсуждая международную ситуацию, прежде чем, наконец-то, расставили шахматные фигуры и начали битву умов.

Бремя обеда давно прошло, оба проголодались, и герцог, не имея часов, догадался, что должно быть уже около семи.

— Нас хоть покормят? — спросила Катерина.

— Понятия не имею, — ответил герцог.

Солдаты сменились. Их новый страж не курил, но он жевал чеснок и имел неприятную привычку сплевывать. Катерине страшно хотелось намекнуть ему, что эта практика не улучшит ковер, ставший теперь собственностью капитана.

За окном уже смеркалось, когда какой-то бербер принес им две лепешки пресного хлеба.

Он принес их в своих грязных руках, бросил на пол перед солдатом и очевидно сказал ему, что это для его узников.

Солдат кивнул на хлеб, и Катерина подобрала лепешки.

Они выглядели как большие плоские оладьи, и передав одну герцогу, Катерина с сомнением посмотрела на свою.