Маска Димитриоса - [3]

— Я думаю, месье Латимер, вам будет небезынтересно познакомиться с настоящим убийцей.

Досье Димитриоса

Латимер почувствовал, что его лицо заливает краска. Несколько минут назад он с усмешкой профессионала разглядывал полковника, но оказалось, что он всего лишь неопытный любитель. Ему хотелось под землю провалиться.

— Да я бы, — начал он медленно, — не прочь.

— Видите ли, месье Латимер, — криво усмехнувшись, сказал полковник, — убийца в полицейском романе в отличие от настоящего убийцы никогда не производит отталкивающего впечатления. И труп, и подозреваемые, и всеведущий детектив — в романе все должно выглядеть художественно. Только вот беда, настоящий убийца так не выглядит. Это говорю вам я, тоже в какой-то мере полицейский. — Он похлопал ладонью по лежащей перед ним жёлтой папке. — Это досье настоящего убийцы. Заведено двадцать лет назад. Об одном совершённом им убийстве нам известно доподлинно. Что касается других — нет никакого сомнения, что они были, — но о них мы ничего не знаем. Это трус и подлец, на счёту которого — убийства, шпионаж, наркотики. Мало того, он дважды участвовал в подготовке покушений на известных лиц. Оба раза сумел улизнуть, да так, что мы даже не знали, как он выглядит, — в досье нет его фотографии. Хотя нам-то он хорошо известен, да и не только нам: знают его и София, и Белград, и Париж, и Афины. Он был великий путешественник.

— Можно подумать, что с ним покончено.

— Да, он мёртв. Его тело вытащили вместе с сетями рыбаки вчера ночью. Вероятно, он был убит ударом ножа и выброшен в Босфор с какого-нибудь судна.

Он пододвинул к себе жёлтую папку и сказал:

— Итак, Димитриос Макропулос. Кстати, так и не удалось установить, подлинная это фамилия или псевдоним. Родился в Греции, в 1889 году. Младенцем был найден на улице. Родители неизвестны; полагают, что мать румынка. Был усыновлён какой-то семьёй. По паспорту — грек. Ещё в Греции привлекался к уголовной ответственности, но детали, к сожалению, неизвестны. — Полковник оторвался от папки и поглядел на Латимера. — Все это произошло до того, как мы обратили на него внимание. Нам он стал известен по делу об убийстве менялы Шолема, еврея, принявшего мусульманство. Это произошло в Измире в 1922 году, когда город был занят нашими войсками. Меняла прятал деньги у себя дома под половицами. Кто-то перерезал ему горло бритвой, взломал половицы и забрал деньги. Грабежи и убийства во время войны не редкость, но кто-то из родственников Шолема указал коменданту города на негра по имени Дхрис Мохаммед, который сорил деньгами в кафе и хвастался, что теперь, мол, долги отдавать не надо. Негра арестовали, и, поскольку его объяснения были сочтены неудовлетворительными, военно-полевой суд признал его виновным и приговорил к смертной казни через повешение. После приговора он заявил, что, работая на плантации, где собирают инжир, познакомился с неким Димитриосом, который подговорил его убить менялу. Ночью они пришли к нему в дом, и Димитриос зарезал Шолема. Греки пытались бежать на судах, которые стояли в гавани. Очевидно, вместе с ними бежал и Димитриос. Никто, конечно, этому не поверил. Между Грецией и Турцией шла война, и рассказ негра был воспринят как попытка избавиться от петли. Впрочем, среди работавших на плантации был грек по имени Димитриос. Его, кстати, очень не любили другие рабочие, но его так и не нашли. Да и что тут удивительного, если трупы таких димитриосов валялись неубранными на улицах или плавали в гавани! Короче говоря, нефа казнили.

Полковник замолчал. Латимер был поражён тем, что тот ни разу не заглянул в бумаги.

— Просто удивительно — вы знаете все факты наизусть, — сказал Латимер.

— Я был председателем военно-полевого суда. — И полковник опять невесело усмехнулся. — Именно благодаря этому мне удалось разобрать почерк Димитриоса и в других делах. Год спустя я был переведён в органы безопасности. В 1924 году мы раскрыли заговор против гази. Группа религиозных фанатиков покушалась на его жизнь, потому что он незадолго перед этим уничтожил халифат. Разумеется, за этим стояли также «дружественные» нам правительства соседних стран. Не буду утомлять вас деталями, скажу только, что среди агентов, которым удалось бежать, был и Димитриос.

— А что произошло с этим Димитриосом дальше? Каков конец этой истории?

Щёлкнув пальцами, полковник сказал:

— Ага! Я ждал, когда вы зададите этот вопрос. И вот мой ответ: у неё нет конца!

— Расскажите же, что было дальше?

— Хорошо. Выяснилось, что грек из Измира Димитриос (кстати, это все, что о нем стало известно софийской полиции) проходил по делу о покушении на премьер-министра Болгарии Стамболийского. Между прочим, вскоре после покушения, в том же 1923 году, разразился путч македонских офицеров. Полиции рассказала о Димитриосе женщина, с которой он был связан. После его исчезновения она получила от него открытку, отправленную из Эдирне. Словесный портрет, полученный софийской полицией, совпадал с описанием Димитриоса, данным Дхрисом Мохаммедом.

Спустя два года мы получили запрос югославской полиции о гражданине Турции по имени Димитриос Талат, разыскиваемом полицией по обвинению в грабеже. Однако один из наших агентов в Белграде сообщил, что на самом деле речь идёт о документах, похищенных из военно-морского министерства, и что Талат обвиняется в шпионаже в пользу Франции. На основании словесного портрета, полученного от белградской полиции, можно было предположить, что это уже известный нам Димитриос из Измира. Примерно в то же самое время нашему консулу в Швейцарии попал в руки паспорт, срок действия которого требовалось продлить. Паспорт был выдан в Анкаре на имя некоего Талата. Это одна из самых распространённых турецких фамилий. Однако в списке паспортов, выданных в то время, паспорта с таким номером не оказалось. Естественно, это была подделка. — Полковник развёл руками. — Вам все ясно, месье Латимер? Вот такой сюжет. Совершенно бессвязный и малохудожественный. Детектива из него не получится, потому что нет ни мотивов, ни подозреваемых — одна грязь.