Маска Черного Тюльпана - [113]

Выплюнув набившиеся в рот волоски, которые он по случайности вдохнул, Майлз завозился с застежкой брюк, торопливо сдирая их с себя. Генриетта неумело попыталась помочь, засмеялась, задыхаясь, когда Майлз стал мотать ногами, пытаясь скинуть брюки, и ругнулся, когда те застряли.

— Смеешься, да? — требовательно спросил он, торжествующе отправляя брюки в полет и набрасываясь на жену. — Сейчас мы это исправим.

Генриетта взвизгнула от удивления, когда Майлз поцеловал ее ногу с внутренней стороны, а затем стал подниматься выше. От движений его языка у нее между ног Генриетту пронзали необыкновенные ощущения. Ей стало тесно в своей коже, в глубине ее существа нарастало напряжение. Ей внезапно отчаянно потребовалось, чтобы Майлз обнял ее, поцеловал в губы.

Генриетта потянула его за волосы, он ответил на ее призыв, заменив губы пальцами. Генриетта слышала, что издает звуки, похожие на мяуканье, но ей было абсолютно все равно; она прижималась к пальцам Майлза.

— Кажется, — откуда-то издалека донесся голос Майлза, хотя его губы находились у самого ее уха, — я больше не могу сдерживаться.

Генриетта бессвязно замычала, что Майлз правильно истолковал как разрешение продолжать.

Он медленно начал входить в нее. По крайней мере он надеялся сделать это медленно, уважая ее девственность. Вместо этого Генриетта обвила его за шею руками и, дыша все тяжелее, беспокойно заерзала, подстраиваясь под него, побуждаемая нараставшим внутри ее напряжением. Пробормотав ее имя, Майлз глубоко вошел в нее, прорвав тонкий барьер, преграждавший ему путь.

Генриетта возмущенно ахнула. Майлз застыл над ней.

— Дорогая? — прохрипел он. — Ты как?

Генриетта задумалась. Сердце у Майлза повернулось так, что почти отвлекло от настойчивых требований определенных частей тела, когда жена наморщила нос и до боли знакомо искривила губы. Спустя бесконечную минуту — у Майлза задрожали руки от мучительной неподвижности — она еле заметно кивнула.

Пробуя, подвигалась, еще чуть-чуть изогнула губы.

— Кажется, ничего.

— Ты уверена? — выдохнул Майлз, хотя совсем не был уверен, что будет делать, если получит отрицательный ответ. Скорее всего выпрыгнет в окно. Генриетта спасла его от скорбной участи, обхватив ногами, что не оставило сомнений в ее намерениях. Такая же напряженная, как и он, Генриетта настойчиво закивала, потому что маленькие вспышки наслаждения делали речь в лучшем случае делом рискованным. Она почувствовала, как он начал двигаться, заполняя ее, плечи Майлза под ее руками были теплыми и знакомыми, тонкие волоски на его груди щекотали и без того чувствительные соски.

Генриетта цеплялась за разум, борясь с волнами ощущения, грозившего захлестнуть ее.

— Майлз? — испуганно позвала она.

— Все еще здесь, — пробормотал он ей на ухо, его руки нежно сжимали ее талию, бедра, гладили, успокаивали. Майлз притянул к себе Генриетту, чтобы глубже проникнуть в нее, добраться до самого центра ее существа. — Навсегда.

Генриетта удивленно вскрикнула, когда наслаждение пронзило ее насквозь, словно тысяча пузырьков шампанского, сверкающих в свете свечей, завибрировали и взорвались золотым сиянием. Генриетта содрогнулась, и Майлз застонал, переживая свою разрядку. Сонные от удовлетворения, они растянулись на пыльных покрывалах.

Майлз повернулся на бок, увлекая за собой Генриетту. Она довольно вздохнула, пристраиваясь к нему, — закинула на Майлза ногу, а голову положила на изгиб его плеча. Майлз потерся щекой о макушку Генриетты, наслаждаясь запахом ее волос, чувствуя рядом с собой ее влажную от пота кожу, ее грудь у своего бока. Он погладил жену по спутавшимся волосам, наслаждаясь их шелковистостью. Генриетта недовольно дернулась, когда его палец попал в узелок, но ничего не сказала.

— Генриетта? — Майлз потрогал ее пальцем. — Ты жива?

Та что-то забормотала.

— И это все, что ты можешь сказать? — обиделся молодой муж.

Генриетта издала тот же звук и поудобнее угнездилась в изгибе плеча Майлза.

Доррингтон усмехнулся:

— Каких-то восемнадцать лет, и я наконец заставил тебя замолчать.

Генриетта слегка пошевелилась и снова замурлыкала в плечо мужа.

— Что ты сказала?

Генриетта откинула голову.

— Чудесно, — вздохнула она. — Великолепно. Превосходно. Грандиозно.

— Не смогла устоять, да?

— Блаженство, экстаз, эйфория, восторг…

— Хватит! — воскликнул Майлз, поворачивая жену на спину.

В ее глазах безошибочно угадывался опасный блеск.

— Изумительно, — с нажимом произнесла она, — потрясающе, восхитительно…

— Ладно, — заявил Майлз. — Ты не оставляешь мне выбора.

Когда первые лучи рассвета начали пробиваться сквозь полог, Генриетта вынуждена была согласиться — есть моменты, которые невозможно описать никакими словами.

Глава тридцать первая

Поэзия: шифрованные инструкции военного министерства; предназначена для наиболее срочной связи.

См. также: Стихи, Словоблудие и Многословие.

Из личной шифровальной книги Розовой Гвоздики

Даже наброшенная на светильники кисея не могла приглушить сияние бриллиантов, украшавших волосы дам, и эполетов на широких плечах кавалеров, собравшихся в Желтом салоне дворца Тюильри. Вдовы судачили, военные хохотали, а веера вели разговор на своем собственном шуршащем языке в укромных уголках комнаты. Как всегда по четвергам, вечерний салон Жозефины Бонапарт заполнило обычное сборище щеголей, красавиц и бонапартистов, оценивающих наряды друг друга и обменивающихся последними on-dit