Машина смерти - [82]

Машины катились, приветствия звучали вполне искренне, и Гаран имел все основания гордиться происходящим. Отправка войск в порт была своего рода церемониальным жестом. Фактически порт уже был в его руках, как и большой нефтеперегонный завод в нескольких милях к северу, и аэропорт, и несколько фабрик.

Отобранные лично президентом репортер и оператор записывали мероприятие для истории.

— Президент Гаран, — репортеру приходилось почти кричать, чтобы перекрыть рев мотора и грохот гусениц, — насколько я понимаю, вы уже проинформировали Международный валютный фонд о том, что Сьерра-Леоне больше не намерена платить по долгам. Это так?

— Да, все верно. Нам надоело гнуть спину только лишь ради выплаты процентов по кредитам.

— И это ваше решение связано с тем, что происходит сегодня? — задал предсказуемый вопрос репортер.

— Сегодня день освобождения. Когда-то мы сбросили оковы колониализма. Сегодня мы разрываем цепи угнетения иного рода. Экономического.

Репортер кивнул.

— Вы полагаете, эти действия вызовут ответные репрессии? Мир ведь не будет просто смотреть на нарушения прав собственности десятков многонациональных корпораций.

— Я следую одному принципу: око за око. Веками эти корпорации нарушали права собственности моего народа. Они приходили сюда и забирали у нас драгоценные камни и металлы, а платили только болью. Простой повар в закусочной этих компаний получает в двадцать раз больше шахтера, вкалывающего в жару и ежедневно рискующего жизнью. Я уж не говорю об исполнительных директорах иностранных предприятий, работающих даже меньше повара.

Джемма Гаран рассмеялся в микрофон.

— Но ведь шахты, нефтеперегонный завод, инфраструктура — все это стоит миллионы долларов, — продолжал репортер.

— И мой народ уже расплатился за них. Кровью.

Танки покатили, грохоча, по направлению к портовым кранам. Западнее порта в небо поднялось облачко черного дыма. Что-то определенно горело, но Джемма сомневался, что дело может дойти до настоящего сопротивления.

Может быть, чья-то глупость. А может, черное облачко вообще не имеет к происходящему никакого отношения. Загорелся грузовик. Возник пожар на каком-то предприятии.

В любом случае этим следовало воспользоваться.

— Сними тот дым, — приказал он оператору. — Пусть знают, что мы настроены серьезно.

Оператор повернулся и навел камеру на поднимающееся черное облако, понимая, что его запись — Джемма в башне танка — будет в ближайшее время крутиться на крупнейших мировых каналах — Си-эн-эн, «Фокс» и Би-би-си.

Через двадцать четыре часа весь мир узнает все о нем и стране, названия которой большинство даже не слышали. К тому времени практически все иностранные граждане будут задержаны и отправлены на родину.

Мир будет шуметь, угрожать и даже заморозит практически не существующие иностранные активы Сьерра-Леоне. Мир потребует объяснений, и Гаран с радостью их предоставит и даже повторит, если потребуется. В его глазах эти действия были оправданы, так почему бы не сказать об этом?

А потом они придут к Джемме и предъявят множество требований. Начнутся переговоры. Поначалу они будут так стараться предложить поменьше, чтобы никто не понял, что они сдаются. Но президент останется непреклонен.

Они будут сердиться, стучать по столу, шуметь и грозить. Потом наступит трудный момент, потому что даже когда они наконец выкажут интерес к нему, он, Джемма, не только не уступит, но и выдвинет свои требования.

Он знал — риск велик. Но впервые за две тысячи лет в распоряжении африканского генерала окажется оружие, способное опрокинуть весь остальной мир.

Глава 41

Пол Траут сидел в больничной постели. Его жена стояла рядом. Целый час она обнимала его, целовала и тискала. И ему было хорошо, несмотря на боль во всем теле.

Ныла спина. Болела голова. Мысли двигались медленно, как будто он перебрал красного вина или его перекачали лекарствами. Тем не менее, принимая во внимание все, что рассказала Гаме, Пол чувствовал себя на удивление хорошо.

— Ничего этого я не помню, — сказал он, выслушав ее рассказ об эвакуации с «Групера» и узнав, что пролежал в коме четыре дня.

— А что ты помнишь?

Пол откинулся на подушку и постарался разобрать хоть что-то в заполнявшей голову тьме. После пробуждения в ней время от времени проскакивала та или иная мысль. Мозг его реорганизовывался, как перезагружающийся после внезапного выключения компьютер. Запах еды из столовой отозвался странным воспоминанием.

— Помню, как на День благодарения в Санта-Фе ты сожгла индюшку и потом признала, что я был прав, когда говорил, как надо ее готовить.

— Что? — рассмеялась Гаме. — Ты это вспомнил?

— Ну… Оказаться в чем-то правым, да еще чтобы ты это признала — такое случалось нечасто.

Гаме поджала губы.

— Я где-то слышала, что люди с травмой головы иногда выходят из комы с новыми способностями. С тобой, милый, этого не случилось. Шутки у тебя как раньше не получались, так и теперь не смешные.

Теперь уже рассмеялся Траут. В голове светлело с каждой секундой.

— Помню, как солнце отсвечивает от моря. Как мы готовили «Групер» к спуску. Я еще думал, что не стоит нам спускаться вдвоем.

Оказалось, что вместе они составили отличную пару, прекрасно сработались и даже почти всплыли. Траут этого не помнил, но Гаме дала понять, что, если бы не он, она бы погибла.