Машина пророчеств - [95]

Лесная Дева издала мягкий дребезжащий звук — то ли писк, то ли скрежет.

— Подойди ближе, — сказал фамильяр. — Джит велит тебе подойти ближе, чтобы она могла сама посмотреть.

Откуда-то сзади раздался звук, заставивший всех фамильяров остановиться и обернуться. Черные глаза Лесной Девы сосредоточились на чем-то находящемся довольно далеко позади него. Хенрик обернулся через плечо, чтобы увидеть, что привлекло ее внимание.

Где-то далеко была угроза. Что-то надвигалось из коридора, что вел к комнатам.

Пламя свечей заколебалось, их свет замерцал, и затем они погасли.

Что бы это ни было, оно принесло с собою тьму.

Пока оно проходило мимо, свечи вокруг него погасли окончательно. Когда оно оказалось за ними, погасшее пламя медленно разгоралось, пока не становилось так же светло, как и раньше.

Казалось, сама тьма шла по тоннелю к ним всем.

Пока оно приближалось, неся с собой тьму, гася свечи на своем пути, фамильяры сбились в кучку позади Джит. Хенрик мог видеть, что безрукий фамильяр мелко дрожит.

Джит издала долгий, низкий крик и несколько щелчков. Двое фамильяров подлетели ближе к ней, шепча. Они кивнули в ответ на еще несколько щелчков и мягкий, скрежещущий звук, идущий из глотки Лесной Девы.

Когда нечто, наконец, вплыло в комнату, принеся с собою тьму, Хенрик увидел, что это был мужчина.

Мужчина остановился перед Джит, недалеко от Хенрика. Пламя свечей в зале позади него и в комнате неподалеку от него медленно оживало, наконец, освещая мужчину перед ними.

Когда он все же разглядел человека, Хенрик застыл столбом, неспособный даже вдохнуть.

Глава 53

Мужчина взглянул на теплое мокрое пятно, растущее спереди на штанах Хенрика, и улыбнулся своим мыслям.

— Это тот мальчик? — спросил он глубоким, твердым, как сталь голосом, заставившим Хенрика напомнить себе о том, что он может моргать, а семерых фамильяров отлететь еще дальше за плечи Джит, как будто они не были уверены, что один его голос не отшвырнет их назад.

Лесная Дева издала короткий скрипуче-щелкающий звук.

— Да, это он, Епископ Арк, — сказала однорукая фамильяр своей госпоже, увидев, что она говорит странным голосом.

Епископ Арк коротко взглянул на Джит. Его взгляд нарочно опустился на ее зашитый рот, и затем он вновь повернул свой ужасный взор на Хенрика.

Белки глаз мужчины отнюдь не были белыми. Совершенно.

Они были залиты ярким кроваво-красным цветом.

Темная радужка и зрачок в окружении кроваво-красного белка заставляли его глаза казаться глядящими из другого мира, мира огня и пламени — или же, скорее всего, из самого Подземного Мира.

Но какими бы пугающими не были глаза епископа, не они были самой волнующей его чертой. Больше всего в нем наводило ужас другое, то, от чего Хенрик не мог оторвать глаз, что заставляло его сердце колотиться, а дыхание срываться — его тело.

Каждый дюйм Епископа Арка был покрыт вытатуированными символами, и не просто покрыт, а слой за слоем бессчетное количество раз, так, что кожа выглядела принадлежащей не человеческому существу, а чему-то иному. Не было места, видимого Хенрику, не занятого татуировкой с элементами странных круглых символов, каждый из которых случайно накладывался на другой, тот на следующий и так далее, так, что нетронутой кожи не оставалось видно нигде. Ни клочка.

Верхние слои были самыми темными, те, что под ними — светлее, те, что под этими — еще светлее, и так далее, словно они непрерывно погружались в его плоть, а новые постоянно добавлялись сверху тех, что уже были. В них была бесконечная, бездонная глубина, сложность хитросплетений вызывала головокружение, как будто символы непрерывно всплывали из чего-то темного.

Взгляд на самые глубокие уровни символов давали коже мужчины иллюзию трехмерности. Из-за слоев было сложно сказать, где именно на поверхности кожи набиты символы, и это придавало Епископу Арку неотчетливый, слегка туманный, слегка призрачный вид. Хенрик был уверен, что если бы мужчина пожелал, он бы совершенно растворился в тумане плавающих символов.

Из-за того, что нижние слои были светлее верхних, каждый символ был отчетливым и узнаваемым безотносительно того, из скольких слоев он состоял. Символы имели всевозможные размеры, и, насколько мог сказать Хенрик, бесконечно разнообразный вид. Почти все из них казались набором из меньших элементов, собранных в большие круглые композиции.

Руки епископа и та часть его запястий, которую мог видеть Хенрик, высовывающаяся из-под его черного плаща — все было полностью покрыто символами. Даже его ногти казались татуированными, кожа под ногтями, потому что символы было видно сквозь ногти.

Его шея над тугим воротником тоже вся была покрыта ими, как и горло. Его лицо — каждая часть — покрывали сотни, если не тысячи эмблем. Они были наколоты даже на веках. Даже на ушах, в каждой складке, насколько глубоко мог видеть Хенрик, не было живого места от странных вытатуированных круглых символов.

Хотя вся лишенная волос голова епископа была покрыта знаками, один из них превосходил все остальные. Он был заметно больше остальных. Нижний край этой большой окружности пересекал середину его носа и тянулся под глазами, закругляясь над ушами и покрывая остальную верхнюю часть черепа. Внутри большого круга был еще один, а между ними было заключено кольцо рун.