Машина неизвестного старика - [37]
Выезжая навстречу океанскому пароходу, он чувствовал в своем сердце необычайный прилив силы и бодрости. «Я им покажу, как иметь дело с фон Гольбе», — подумал он, смотря в даль и представляя в своем воображении огромный пловучий город, наполненный тысячами мужчин, женщин и детей…
Потом он вспомнил Мэг… Вспомнил, как обещал вернуться к ней героем и победителем. Усмехнулся гордой и самоуверенной улыбкой и прошептал: «Ты скоро услышишь обо мне, Мэг».
Потом он стал думать о мистере Джерсее. Старик обещал дать за дочерью завидное приданое, а после смерти все его миллионное дело должно перейти в его, фон Гольбе, руки: он не будет скрывать перед собой, что эта перспектива сыграла одну из главных ролей в его стремлении жениться на молодой девушке.
Конечно, он любит Мэг, но все же, если бы не богатство мистера Джерсея, он не женился бы на ней…
Немного погодя, он спустился вниз, в маленькую каютку. Здесь его помощник и механик пили чай.
— Ну, как на поверхности? — спросил помощник.
— Пока лишь вода кругом, — отвечал фон Гольбе, присаживаясь к столу.
— Ничего, — проговорил, усмехаясь, механик, — скоро и кроме воды будет еще кое-что кругом…
Поговорив потом о войне, заговорили о женщинах. Оказалось, что у механика и у помощника фон Гольбе тоже были невесты, оставшиеся в Берлине.
— Как пустим ко дну английский пароходик, так я и в отпуск, хоть ненадолго, попрошусь к своей милой, — проговорил помощник фон Гольбе, — вот уж тогда похвастаюсь ей.
— Я тоже тогда к своей Герте поеду, — проговорил механик и потом, обратясь к фон Гольбе, спросил:
— А вы?
— Моя невеста далеко, — проговорил, гордо усмехнувшись, фон Гольбе.
— Где же она? — спросил механик.
— Она в Америке, — и потом добавил: — Она дочь известного нью-йоркского богача Джерсея.
На лицах помощника и механика выразилось почтение и зависть. Несколько мгновений оба молчали, потом помощник, чуть усмехнувшись, проговорил:
— А что, если кто-нибудь из знакомых вашей невесты будет ехать на этом пароходе?
Фон Гольбе пожал плечами.
— А мне какое до этого дело? Пусть и они испытают силу немецкого оружия.
Потом он рассказал им, как познакомился в Италии перед войной с Мэг и как чудесно провел с ней там время, но началась война, и нужно было спешить в Германию.
Прощаясь с молодой девушкой, он обещал приехать к ней в Америку после войны увешанным орденами героем.
— Что она вам пишет последнее время из Америки? Каково там теперь отношение к Германии?
— После своего назначения в подводный флот я с большим трудом получаю от нее письма и многие из них совсем не доходят до меня, — отвечал фон Гольбе.
Немного погодя он пошел в свою каюту отдохнуть. Здесь он опять думал о Мэг и о том, что через несколько дней она услышит о его подвиге, потом думал, как по окончании войны женится на ней и заживет богатой и беспечной жизнью…
Рано утром его разбудил помощник.
— Вставайте скорее, показался пароход, — проговорил он.
Фон Гольбе быстро вскочил с койки и бросился к перископу. Вдали дымил трубами, приближаясь, громадный океанский пароход.
«Ну, теперь только бы удачно попасть в него и тогда я — герой», — подумал фон Гольбе, и сердце его забилось быстрыми радостными ударами…
Утро было ясное, солнечное, но прохладное и ветреное. Довольно большие волны, пенясь и бурля, наскакивали на пароход и рассыпались мелкими, блестящими на солнце брызгами.
Мэг вместе с отцом сидела на палубе и, глядя на залитую ярким солнцем голубую даль, говорила мистеру Джерсею о своем женихе.
В эту ночь он снился ей, снился ласковым, нежным…
— Ну, вот мы и опять вместе, — говорил он, — чего же ты беспокоилась и волновалась?
Потом снилось ей, что они гуляли с ним по каким-то незнакомым улицам, по парку. Сначала светило солнце, потом вдруг наступила ночь и кругом стало темно и жутко. В темноте она уже не могла рассмотреть лицо жениха, и постепенно ей стало казаться, что рядом с нею идет не он, а кто-то другой, далекий и незнакомый.
Она что-то спрашивала у него и он молчал. Вдруг откуда-то блеснул свет, и она увидела перед собой чуждое страшное лицо, горящие ненавистью и жестокостью глаза…
Она долго не могла отделаться от жуткого и тяжелого впечатления этого сна и теперь, сидя на палубе с отцом, рассказывала ему об этом. Он, улыбаясь, смотрел на нее и повторял:
— Длинный путь и незнакомая обстановка утомили тебя и тебе начали сниться страшные сны.
Под впечатлением его спокойствия и ясного солнечного утра, оживления, царящего на палубе, впечатление сна стало постепенно сглаживаться, и спустя некоторое время она совершенно успокоилась и снова стала мечтать о своей встрече с фон Гольбе в Дании, о прогулках вместе с ним, о его ласках.
В то время, когда она, поднявшись с кресла, подошла к борту парохода, она увидела вдруг, что лицо проходившего поблизости матроса сильно побледнело и взгляд его точно застыл, напряженно глядя перед собой на водную поверхность… Мгновение спустя кто-то крикнул около:
— Мина…
На мгновение все точно застыли на своих местах… Но потом невообразимый шум и суета поднялись на пароходе…
