Машина и винтики. История формирования советского человека - [98]
За особые заслуги художникам может быть разрешено употребление знака, неразрешенного другим. Например, только поэт А. Вознесенский имеет право писать Бог с большой буквы. Этим подчеркивается его особое место поэта в иерархии советского искусства, в советской знаковой системе: он символизирует либеральность власти и свободу, присущую советскому строю. Фильмы Тарковского практически не идут на советском экране (делают 3–4 копии), но демонстрируются за границей, как знак высокого уровня советского искусства и терпимости, присущей советскому строю.
Хрущев был свергнут по ряду очевидных политических причин, но кроме того потому, что он нарушил советскую знаковую систему. В частности, ему не простили ботинка, которым он бил по пюпитру в ООН, выражая свое негодование речью неприятного ему оратора. Бить ботинком на собрании иностранцев — знак некультурности. Советский вождь, по определению, пример культурности.
Музыка, самое абстрактное из искусств, также не уходит внимания хранителей Знака: ЦК партии принял немало специальных постановлений, касающихся языка музыки.
Осип Мандельштам точно определил значение слова в советской системе, сказав, что только в СССР к поэзии относятся серьезно — поэтов убивают за слово.
Официальная советская концепция знаковой системы, ее значения и роли, не изменилась с начала 20-х годов, несмотря на изменения в терминологии. Прежде всего неизменной осталась роль партии. На учебнике для студентов филологии «Социолингвистические проблемы языков народов СССР (вопросы языковой политики и языкового строительства)» обозначено, что он прошел контроль Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Неизменным остается и отношение к языку, как оружию и борьбе с врагами, как инструменту формирования советского человека. Или, как сказано в научном труде Язык в развитом социалистическом обществе, «основная задача массовой коммуникации в социалистическом обществе — это целенаправленное развитие и совершенствование сознания всех его членов». В этой формуле главное слово: целенаправленное. Советский язык — телеологичен. Он обслуживает «всемирно-исторический процесс становления и развития новой коммунистической общественно-экономической формации». Его задача помочь человеку «осмыслить свое оптимальное место как клеточки в общественном организме».
Нарушение государственной монополии на Слово объявляется преступлением в первом же советском Уголовном кодексе. Наказание за него предусматривается в главе первой кодекса, трактующей «Преступления государственные», в §58, рассматривающим «контрреволюционные преступления». Статья 58–10 гласила: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти… а равно распространение или изготовление, или хранение текстов того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев». Это значило — начиная с 1928 г., в обязательном порядке — 10 лет заключения. Первый уголовный кодекс, созданный при личном участии Ленина, и усовершенствованный Сталиным, был заменен в 1960 г. новым кодексом. В нем нарушение государственной монополии на слово по-прежнему трактуется в первой главе, трактующей «государственные преступления», в первой части главы, рассматривающей «особо опасные государственные преступления». Статья 70 повторяет почти дословно статью 58–10, расширяя формулу: «агитация и пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти», включая в нее — «распространение в тех же целях (т. е. подрыва или ослабления Советской власти) клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй…» Возможности преследования за «неправильное» Слово — значительно увеличились. Теперь нет даже необходимости «призывать к свержению советской власти». Достаточно «клеветнического измышления», под которым понимается все то, что не опубликовано в советской печати. Наказание предусматривается также — от шести месяцев до семи лет.
Статьи Уголовного кодекса применяются в определенных случаях, цензура формирует язык постоянно. О том, как работает советская цензура, ставящая значок на каждое печатное слово, на каждое изображение, музыкальную ноту, мы можем судить по некоторым произведениям, опубликованным сначала в оцензурованном виде, а потом — полностью. Достаточно, например, сравнить первое издание романа Булгакова «Мастер и Маргарита» и следующее, роман Фазиля Искандера «Сандро из Чегема», опубликованный в Москве и в США, или различные издания советских энциклопедий, сочинений Маркса, Ленина, Сталина. В 1977 и 1978 г. стал известен документ: официальные тексты цензорских инструкций — «Книга запретов и рекомендаций Главного управления контроля печати, публикаций и зрелищ» — их вывез и опубликовал на Западе польский цензор Томаш Стжижевский в двухтомнике «Черная книга цензуры ПНР»
