Машина для убийства - [9]

— Уверяю вас, что я его слегка подкую в этой области. По крайней мере теоретически. Василий, как ты смотришь на то, чтобы я в субботу вечером провел с тобой долгую инструктивную беседу?

— Положительно, — отвечает Василий, — тем более накануне: больше шансов, что я ничего не забуду.

— Ну, тогда я к тебе заеду.

Итак, охота — в воскресенье, а сейчас — лишь начало пятницы, и у меня ещё достаточно времени, чтобы детально продумать план операции. Без отрыва, конечно, от основной работы. Удивительным образом я отчуждаюсь, дистанциируюсь от Богдана, и уже не воспринимаю его ни как своего шефа, ни как человека, которого я уважаю и люблю, ни даже как того, кто почти полдня сидит возле меня, на соседнем сидении. Он превращается в какую-то абстрактную фигуру, в объект, лишенный сознания, ощущений, эмоций, всех положительных и отрицательных человеческих черт, и я размышляю над тем, как этот объект уничтожить. Уже вечером, дома, я пробую зафиксировать на бумаге результаты напряженного умственного труда, долго смотрю на написанное, потом рву его, сжигаю на блюдце и окончательно уничтожаю следы в унитазе. Ночью долго не могу заснуть, но зато сплю крепко, без сновидений и пробуждений, и проклятый Голос, к счастью, не беспокоит меня.

Господи, какой же это тяжелый труд — планирование убийства! Ясное дело, невозможно было бы с ним справиться, если бы я не накопил каких-то предварительных заготовок, но и так слишком ограниченное время оказалось одним из злейший и коварнейших врагов. Сколько раз я обливался холодным потом, обнаружив в своих планах неучтенную деталь, которая могла бы легко провалить операцию или сразу же разоблачить меня. Правда, я довольно быстро находил ответы на все вопросы, которые возникали при этом, и иногда даже поддавался эйфории от осознания собственной гениальности, но потом все начиналось сначала. Будь я нормальным человеком, то отказался бы от задуманного уже из-за одного только страха чего-то не учесть. Но я, к сожалению, не нормальный человек. Больше того, сейчас мне кажется, что я вообще не человек. Я — машина, машина для убийства. И поэтому не могу отступить.

Постоянная напряженная работа мысли, конечно, совсем не означает, что я все время сижу за столом, обхватив голову руками, или лежу на диване, направив взгляд в одну точку. В субботу утром я объезжаю несколько кинотеатров и приобретаю в них билеты на завтрашние сеансы. Фильм, который сможет послужить мне прикрытием, просмотрю позже. Потом покупаю в киоске пачку «Кэмела», в машине её раскрываю, высыпаю все сигареты в бумажный пакетик и при первом же случае выбрасываю этот мусор. Затем, соблюдая необходимые предосторожности, наведываюсь к одному знакомому, который, существенно облегчив содержимое моего кошелька, компенсирует мне потерю сигарет тремя другими. Две из них я кладу в коробку «Кэмела», очищенную таким варварским способом, а последнюю — в ту, которую всегда ношу с собою. И в завершение звоню по телефону одной своей подруге и договариваюсь о встрече на воскресенье после обеда.

На дворе уже темнеет, когда я подъезжаю к дому, где живет Василий. Дверь открывает его мать, и это неприятно поражает меня: я почему-то считал, что он также живет один. Но делать нечего. Выходит Василий, мы идем в его комнату и начинаем обсуждать завтрашнюю охоту. Я делюсь с коллегой опытом своих общих с Богданом вылазок на природу, акцентирую внимание на некоторых важных деталях, объясняю, в чем будут состоять его обязанности. Потом мы осматриваем его снаряжение, и здесь я осуществляю первую часть своего сегодняшнего плана: незаметно запихиваю пачку с двумя спецсигаретами в карман его куртки. Дальше выходим на балкон перекурить, и судьба улыбается мне: Василий кладет свой настоящий «Кэмел» на поручни, и одного показательно-неуклюжего жеста достаточно, чтобы пачка вместе из зажигалкой полетела вниз. Даже не приходится отсылать его на кухню за водой для себя.

— Вот скотина! — восклицает мой приятель, следя за полетом пачки. — А у меня больше нет!

Его слова — будто бальзам на душу.

— Извини, Василий, я не нарочно, — вяло оправдываюсь перед ним, завтра купишь по дороге.

— К утру ещё уши вспухнут, — досадливо отмахивается Василий.

— Ничего, потерпишь. Тем более, что Богдан не любит, когда при нем слишком дымят. Вот и будет тебе небольшая тренировка.

Мы возвращаемся в комнату, и вскоре я начинаю собираться.

— Вот ещё что, — говорю напоследок, — не хочу тебе навязывать и этого, но я всегда, прежде чем выезжать с Богданом, наведывался в избушку сам. Мало ли там чего… Наверно, нам нужно было съездить туда сегодня. Хотя, можешь завтра и сам…

— Хорошо, я, так и сделаю, — кивает головой Василий.

— Если выехать где-то в четыре, то в самый раз успеваешь.

— Понятно, понятно…

— Ну, тогда я плыву, а ты побыстрее ложись. Завтра у тебя будет хороший денек, — жму Василию руку.

— Ты как настоящий заботливый папаша, — смеется мой коллега.

— Когда нет своих детей, начинаешь заботиться о чужих, — улыбаюсь и я.

Стремясь немедленно уложить в кровать Василия, я не забываю, что и мне понадобится немного поспать, и поэтому стараюсь как можно быстрее добраться домой. Немалыми усилиями воли мне удается достаточно быстро уснуть, однако судьба уже не проявляет своей благосклонности: из мрака ночи выплывает мой давний мучитель — Голос.