Маша в хрущёвскую оттепель - [5]

Нет, я больше не маюсь:

залезу на крупное дерево,

и на лавочку, где сидели они,

прыгну – убьюсь между ними!

И чтобы после не говорили,

что ребёнок им жить мешает —

не уроки делает, а гуляет,

и вообще, со всех сторон нехороший.

Прыгаю! Жить не сложно

вам будет без меня.

«Дружная у нас семья!» —

говорите тогда знакомым,

в своих деток влюблённым.

И пусть зависть вас гложет —

она вам уже не поможет,

мои дорогие родители —

родненьких чад губители!

* * *

Вот так бы ты думал долго…

Да на реке любимой, на Волге

скоро пойдёт ледоход,

а это значит, весна придёт!

Весна придёт непременно.

А родители помирившись мгновенно,

будут смотреть, как вода лёд ломает.

(а с тобой или без тебя – кто знает?)

Мой сын и ПТУ (о некоторых мамках)

Мой сын никогда не пойдет в разведчики,

не потому что ума нет, а калечат там:

из ружья стрелять заставляют.

Нет, стрелка только нам не хватает!

Мой сын никогда не будет шофером.

Ну в крайнем случае, великим актером

не меньше Андрея Миронова … двух,

ведь сын у меня не олух!

Нет, завод по нём точно не плачет.

Расти, подрастай, мой мальчик.

Твоя мама землю пророет,

а путь для тебя откроет:

в научном центре засядешь,

маме папу изобретёшь, жизнь наладишь.

А в ПТУ никогда не пойдёшь.

Не реви, с такой матерью не пропадёшь!

О наболевшем

Очень круто же, конечно,

не считать у мамы деньги,

а выпрашивать и клянчить,

и подружек угощать

пепси-колой,

кока-колой,

надоевшей уже фантой,

очень модною жвачкой

и в кино за всех платить,

ведь маманя твоя – лошадь,

заработает ещё!

Ботаники и футболисты

Правильные девочки

поступают правильно,

правильные мальчики

не нарушают правила.

Правильные девочки

не хамят, а плачут;

правильные мальчики

дневник от пап не прячут.

Девочки и мальчики,

какие ж вы послушные!

Борька Кольке со двора:

«Ботаники все скучные!»

Скучные ботаники —

девочки и мальчики,

не радуют их пряталки,

в чернилах вечно пальчики.

Скучные ботаники.

Время пролетело.

Скучные учёные

в халатах белых, белых.

Тишина кабинетов;

лаборанты, доценты:

женщины и мужчины,

старики в морщинах.

«Как можно жить так скучно

в мире непонятном научном?» —

вас спрашивает страна.

А они нам: – Брысь, детвора!

В белом халате

ботаник щербатый

смотрит в свой микроскоп:

«Какой народ там живёт?»

Колька с Борькой где-то ходят:

в кафе сидят и на работе,

зарплату свою считают,

ботаников изредка вспоминают.

      * * *

Правильные девочки

поступают правильно,

правильные мальчики

не нарушают правила.

Ботаники, продавцы, футболисты…

Жизнь для всех бы чистой, чистой!

Вспоминая детство

Всё было уже неважно,

потому что кораблик бумажный

запускается молча.

Песня вдали не смолкла.

Пропавшие дети рыдали.

Их с корабля как бы звали,

но звали совсем недолго.

Так и ушёл по Волге

тот теплоход бумажный.

А кто-то самый отважный

пойдет в дом, оторвёт бумаги

сложит корабль и отваги

ему будет не занимать:

«Плыви, тебя не догнать!»

Вот так мы и жили:

кораблики молча плыли,

сверкала в небе луна —

пропащая такая сама.

И всё уже было неважно:

был бы рот у матери напомажен,

а в руках у отца лопата

(жизнь как жизнь, но горбата)

и весёлые игры у Иннки —

родительские вечеринки.

А ты, мой кораблик, плыви

у тебя ведь всё впереди,

в отличие от меня.

Всю жизнь промолчала я.

Как мы с мамочкой блиночки ели

Успокой меня, родная, успокой.

Почему-то мне не нужен твой покой.

Нужна молодость твоя, весёлый смех.

И блиночки чтоб ты ела лучше всех!

Кушай, доченька родная, подрастай.

Кушай с мёдом, молочком всё запивай.

И ни с кем не вздумай поделиться:

дед дурной, он может подавиться;

бабка старая, жевать уже не может;

а отцу и таз блинов уж не поможет;

кошка сытая, собака тоже ела;

а вот мамочка покушать не успела.

Сядем мы с тобой да наедимся,

и пускай за окнами полынь вся

зашуршит от зависти, заплачет.

Для нас и это ничего не значит.

Мы спокойненько заснём после обеда,

и глаза закроем на дурь деда,

и на бабку даже ни глазочком,

на отца, на пса, на кошку.

Засыпает мать твоя, не бегай.

– Спи, мамуля, тёплой, тёплой негой.

Солнце, я и пузыри

Только в детстве было чудо —

мыльный, маленький пузырь:

– Ты такой смешной откуда?

«Я от солнышка, держи!»

Я держу, ему смешно.

Лопается. Смерть его

почему-то так печальна.

Начинаю дуть сначала.

Мыльный, маленький пузырь,

ты не лопайся, держись!

Сядет круглый на листок,

рассмотрю его… Не то!

Ты не солнышка дружок,

а от радуги кусок!

Он хохочет и взрывается.

Солнце с неба улыбается:

«Сама не лопни от гордыни,

стихов как понапишешь, Инна!»

Свиристелка

Ах ты, Инна, Инна, Инна —

донька свиристелка,

у тебя под носом

маленька капелка.

А кого ты любишь, Инна?

«Папу, маму, лето, зиму.

А ещё люблю блины,

кошку Маньку. Комары

надоели шибко мне!

У нас колодец есть, на дне

тина, глина, грязь.

Мне говорят: туда не лазь!

Я и не полезла —

там неинтересно.

Мне интересен огород,

там кузнечище живёт

зелёный и огромный,

к летячке неподъёмный,

только прыг да скок.

А однажды на порог

принесла кошка его —

кузнечищу одного

и знаете, сожрала!

Чего ей не хватало?

Молоко есть, мясо, суп —

жри и ешь, свой нос не суй

в наш семейный огород!

Не семья же – кошка. Вот.»

Ах ты, Инна, Инна, Инна —

мелка свиристелка,

у тебя на личике

маленька сопелка!

Ты поешь, попей, поспи.

И иди, иди, иди

в свой любимый огород,

там царь Горох в кустах живёт,

съешь его противного —

очень агрессивного!