Маша для медведя - [22]

-Поехали. Разворачивайся.

-Куда?

-В травму, конечно. Избили. Вероятно, изнасиловали.

Макс утопил педаль. Одна рука на руле, другая свободна, полу обернувшись, он смотрел назад. Золотые волосы раскинулись по груди друга, свесились вниз, легли на пол. Мишка с переднего сиденья вздохнул.

-Красивая какая. Жаль.

-Чего жаль?

Вызверился Макс.

-Чего тебе жаль?!

Дураков спорить с ним не нашлось. Доктор делом занялся. Пульс считает. Буров - флегма, сделал вид, что оглох. Разумный мужик. Опытный. Умный. Хорошо его знает. Предпочитает выждать. Дать время остыть.

-Как она?

Матвей пробурчал.

-Гони давай. В больнице разберемся. Спасатель хренов. Вечно тебе везет на неприятности.

-Она - не - неприятность.

Слова падали пудовыми гирями. Короткое молчание. Тяжелые вздохи Бурова. Густая тишина. Вдруг доктора понесло, развыступался на заднем сидении.

-Говоришь не неприятность? Тебе виднее. Что б я еще раз с тобой куда собрался?! Ни в жизни. Хватит. Сил больше нет! Бурый, что у нас в прошлое воскресенье приключилось? Когда мы до сауны так и не доехали.

-Стрелка с юго-западскими.

-Стрелка?

-Ну, да.

-О! Я не часы, мне стрелки ни к чему!

Доктору Макс многое прощал. Всегда. Со времен детского сада. Тем более успел остыть. Начал соображать. Загорался он за секунду. Такие дрова ломал - караул. Зато и брал себя в руки почти сразу. Контраст между невменяемым охреневшим берсерком и рассудительным умным Максом врагов всегда шокировал. Друзья привыкли. Притерпелись. Спорить начинали в нужный момент. Не раньше. Вот и теперь доктор ворчит. Буров прикидывает, что и как. Ничьи головы без особой надобности уже не полетят. Скорее всего. Тем не менее, более дипломатичный Мишка попросил, покосившись на водителя.

-Ты там потише, Гиппократ. Это моя личная просьба. Да! Да! Не можешь помолчать лишнюю минутку? Тогда объясни, в какую больницу рулить. Травматологий у нас много.

-В четвертую.

-Понял.

Слабый голос вмешался в спор.

-Не надо. Пожалуйста. Не надо.

Точно тихий ангел пролетел. Мужчины замолчали. Макс обернулся, бросил короткий взгляд назад. Метнул четкий вопрос. Точно ножик бросил - вжих.

-Почему?

Маша открыла глаза: огромные золотисто-рыжие, как у кошки. Пошевелилась на коленях у доктора, тихо охнула. Собралась с силами, пояснила жалобно.

-Это отчим. А мама в роддоме, на сохранении. Если в больницу, сразу милиция. Мама плохо себя чувствует. Не надо ей такое, знать, не надо. Нет. Нет.

-Успокойся.

Посоветовал доктор, придержав взметнувшиеся тонкие руки.

-Не шуми.

Подал реплику Буров.

-Ситуация проясняется. Отчим, значит.

-Да.

-Сколько тебе лет?

-Пятнадцать. Скоро шестнадцать. Совсем скоро.

-Несовершеннолетняя.

Буров откинулся на сиденье, скрестил руки на груди. Тут было и без него кому принимать решения. Пусть Авиценна и Крутой Пацан думают. Макс остановил машину, посмотрел на друга. Спросил.

-Как ты считаешь, доктор?

Удивительное дело - он советовался? Моря горят, леса плывут. Матвей подумал секунд пять.

-Побои серьезные, была потеря сознания. Лучше все проверить. Тщательно. Я за больницу. То, что она встрепенулась - на Машу он не смотрел - просто шок. Неадекватное поведение.

Машина тронулась с места. Девушка жалобно попросила.

-Не надо. Ну, не надо. Скандал же будет. Не надо... Я не хочу. Как противно. Все узнают. Станут говорить.

Профессионально чуткие, быстрые пальцы Матвея пробежали по телу девочки, задержались в нескольких местах. Надавили, отпустили.

-На голове ссадины, затылок в крови. Обязательно снимок сделать. На спине, на пояснице следы ударов. Нужно почки посмотреть, сразу.

Маша поняла, что ее мнение в счет не идет. Отстранилась, заплакала. Прижала руки к лицу, слезы лились, лились, лились. Матвей не отреагировал, Буров тоже. А вот Макс вписываясь в поворот, буркнул неожиданно.

-Анонимно оформим.

-Что?

Не понял Матвей.

-Обследование проведем анонимно.

-Так не делают! Не положено!

-Ха!

В коротком смешке Макса плеснула орлиными крыльями уверенность в своих силах. Доктор попытался объяснить.

-Макс ты крут, никто не спорит. Но ты пургу несешь. Если врач не зафиксирует такое обращение его попрут с работы. Никто на это не пойдет.

-Да ты че?

-Макс!

-Ладно, доктор. Ты свое мнение сказал. Молодец. Я его выслушал. Спасибо. Надо обследовать, значит надо.

Матвей махнул рукой, отвернулся к окну. В черном стекле, точно в зеркале отразился тонкий четкий профиль, сидящей рядом девчонки. Она подозрительно быстро успокоилась. Шмыгнула носом. Ладонью смахнула последние слезинки с лица. Белые пальцы расплетали спутавшуюся косу, одна, выбившаяся золотая прядь медленно поползла по колену Матвея. Точно змейка, сплетенная из проволоки. Ожившая и проворная. Рука потянулась поймать, накрутить блестящий локон на палец. Матвей с трудом сдержался. Ненужный вопрос сорвался сам по себе.

-Как подруга?

Маша промолчала.

Доктор еще не понял. Повторил настойчиво.

-Которая у нас лежала.

В Машином ответе был лед.

-Похоронили сегодня, вернее уже вчера.

Макс обернулся. Ничего не сказал. Просто смотрел, смотрел, смотрел. Продолжая рулить. Буров зажмурился, вжался в сиденье. Он не любил рискованных выходок на дороге. И с большим трудом принуждал себя молчать. Понимая, что выбор имеется небогатый: оставаться, или вылезать. Через пару минут лихой езды Макс скомандовал, круто притормаживая.